Когда шагалось нам легко

«Принц Леопольд» оказался большим колесным пароходом; размерами он вдвое превосходил «Русингу» и вдвое уступал ей по численности экипажа. Создавалось впечатление, что всю работу выполняют капитан и стюард-грек: первый – молодой, нервический, второй – средних лет, невозмутимый; оба в высшей степени неопрятные. Разителен был контраст с теми щеголеватыми холостяками на озере Виктория, которые следили за белизной своих воротничков и по нескольку раз на дню меняли униформу. Ежедневно мы делали две-три стоянки в маленьких уединенных бухтах. Наш пароход доставлял почту, брал на борт грузы и лишь изредка производил посадку и высадку пассажиров. Все они оказывались либо греками, либо бельгийцами; либо коммерсантами, либо чиновниками; если не считать неизбежных утренних рукопожатий, общения практически не было. Адвентист седьмого дня слегка занемог; причиной своего недуга он полагал слишком слабый чай. Пейзаж был невероятно унылым: по обоим берегам – плоские папирусные болота, изредка прерываемые полосками пальм. Капитан развлекался тем, что из миниатюрной винтовки наносил царапины пробегающим антилопам. Порой ему мерещилось, будто он подстрелил какую-то дичь; тогда пароход останавливался и высаживал пассажиров-туземцев, которые с оглушительными гортанными воплями и улюлюканьем взбирались на склон. Зазвать их обратно было не так-то просто. Капитан следил за ними в бинокль: они скакали в высокой траве, то и дело исчезая из виду; вначале, кровно заинтересованный в успехе поисков, он выкрикивал приказы, потом, выйдя из терпения, требовал, чтобы все вернулись на борт; пассажиры уходили все дальше, откровенно наслаждаясь такой шалостью. Капитан раз за разом давал гудок. В конце концов они возвращались в прекрасном настроении, весело болтая – и всегда с пустыми руками.

Прибытие в Букаму планировалось на воскресенье (8 февраля). Поезд на Порт-Франкви отправлялся только вечером во вторник. Как правило, до вторника пассажиры оставались на борту – для них это было относительно удобно, да и прибыльно для судоходной компании. Воспользоваться этой возможностью мне помешала яростная и бессмысленная стычка с капитаном, которая вспыхнула на ровном месте в последней вечер нашего рейса.

Погруженный в абиссинские дела, я сидел у себя в каюте; ни с того ни с сего ко мне заглянул капитан и, выпучив глаза, сбивчиво потребовал предъявить документы на мой мотоциклет. Я ответил, что никакого мотоциклета с собой не везу.

– Что, мотоциклета нет?

– Именно так: мотоциклета нет.

Покачав головой и пощелкав языком, он убрался. Я продолжил писать.

Через полчаса он вернулся в сопровождении одного из англоговорящих пассажиров.

– Капитан просил вам передать, что он должен проверить документы на ваш мотоциклет.

– Но я уже сказал капитану, что мотоциклета у меня нет.

– Вы не понимаете. На мотоциклет необходимо иметь документы.

– Да нет у меня мотоциклета.

Меня вновь оставили в покое.

Капитан вернулся через десять минут.

– Будьте любезны предъявить ваш мотоциклет.

– У меня нет мотоциклета.

– В моем списке отмечено, что у вас есть мотоциклет. Будьте любезны предъявить его мне.

– Мотоциклета у меня нет.

– А в моем списке он есть.

– Ну извините. Мотоциклета у меня нет.

И вновь капитан ушел; затем вновь появился – теперь уже, вне всякого сомнения, в полном бешенстве.

– Мотоциклет… мотоциклет! Я должен видеть мотоциклет.

– Мотоциклета у меня нет.

Не стану притворяться, будто я сохранял хладнокровие. Меня тоже охватила ярость. Как-никак мы находились в самом сердце тропиков, где, как известно, страсти накаляются.

– Ладно, тогда я обыщу ваш багаж. Ведите.

– Весь багаж у меня здесь, в каюте. Два чемодана под койкой, один саквояж – на багажной полке.

– Показывайте.

– Ищите сами.

Как я уже сказал, недостойная, мальчишеская перепалка.

– Я – капитан этого парохода. Не ждите, что я буду ворочать ваш багаж.

– А я – пассажир. Думаете, я сам буду этим заниматься?

Подскочив к двери, он взревел, призывая на подмогу кого-нибудь из подчиненных. Никто не пришел. Трясущейся рукой я попытался взяться за перо. Он опять взревел. И опять. В конце концов приплелся сонный юнга.

– Вытаскивай из-под койки вон те чемоданы.

Я сделал вид, что пишу. Мне в затылок пыхтел капитан (каюта была крошечная).

– Ну как, – осведомился я, – нашелся мотоциклет?

– Это мое дело, сэр, – ответил капитан.

И вышел. Я счел, что инцидент исчерпан. Но через полчаса капитан вернулся.

– Собирайся. Немедленно собирайся.

– Но я остаюсь на пароходе до вторника.

– Убирайся сейчас же. Я капитан. Такой, как ты, не останется здесь даже на час.

Так и получилось, что я, вышвырнутый на пристань в Букаме, оказался в пиковой ситуации, с перспективой двухдневного ожидания поезда. Это унизительное положение усугубил адвентист седьмого дня, который подошел мне посочувствовать.

– Если не понимаешь языка, – изрек он, – не следует препираться.

***