Коктейль из развесистой клюквы

   На крыльцо поспешно вылезла недремлющая баба Маша. Старушка так спешила, что едва не пронзила меня ножом, которым только что шинковала сало. Поежившись при мысли о том, что мой персональный театр миниатюр едва не пополнился мизансценой «Рябчик на вертеле», я посторонилась и пропустила бабушку к перилам. Оттуда, как с театрального балкона, открывался прекрасный вид на сцену, занятую двумя горизонтальными телами.

   – Га-ав! – Такса Дуся развернулась и встретила появление хозяйки ленивым зевком.

   Вероятно, в этой собачьей реплике содержалась определенная информация, потому что баба Маша воскликнула:

   – Асланчик, ты?

   – Я-а-а-а, – протяжно простонал придавленный Ослик.

   – Молчи, гнида! – шикнула на него Ирка.

   – А что это они делают? – Удивленная баба Маша показала засаленным ножом на Ирку и Аслана, вяло барахтающихся у крыльца.

   – Абнымаюцца! – от волнения переборщив с акцентом, ответила я. – Сыльна любят друг друга! Жыницца будут!

   – Прямо здесь? – кротко спросила бабушка.

   – Заодно и помолвку отметим, – подсказала снизу Ирка.

   И в подтверждение сказанного она звонко чмокнула полупридушенного Буряка в ухо, обслюнявив его, как кошка мышонка.

   – Так я в погреб, за огурчиками! – Баба Маша снова радостно засуетилась.

   – Лежать! – страшным шепотом скомандовала я парочке на асфальте и на цыпочках метнулась вслед старушке.

   Бабушка как раз спускалась в подвал. Подождав, пока она полностью скроется в люке, я захлопнула тяжелую квадратную крышку и задвинула засов. Так, теперь любознательная старушка не будет нам мешать – это с одной стороны. С другой – в погребе бабуля будет в полной безопасности. Я пока не знала, как обернутся события, но предполагала, что мирный дворик желтого дома может стать ареной бурного сражения. Что и говорить, предприимчивая и темпераментная Леля меня впечатлила, я ожидала от нее многого!

   Пробегая в обратном направлении через прихожую, я сдернула с вешалки пеструю линялую шаль и плюшевую шубу, служившую стратегическим продовольственным запасом многих поколений моли. Рядом на крючке висела капроновая бечевка с гирляндой прищепок. Я прихватила и ее тоже.

   – Бабуля вне игры! – шепотом сообщила я Ирке, поспешно ощипывая со шнура гроздья прищепок. – Ирка, держи веревку, упакуй Ослика, чтобы не рыпался!

   – Он уже не рыпается, – мрачно ответила подруга, поднимаясь с асфальта.

   – Придушила?! – ахнула я.

   – Ты что?! Сама чуть не задохнулась! От него разит, как из бочки, – он пьяный в дребадан!

   Я спрыгнула с крыльца и склонилась над Асланом, которого Ирка рывком перевернула на спину. Ослик с явным трудом открыл мутные, как самогон, очи, моргнул, с пьяной нежностью назвал меня своей милой чертовкой и, окончительно истощив свои силы этим изысканным комплиментом, мгновенно отключился.

   – Слушай, а у тебя и впрямь рожки! – оторвав внимательный взгляд от похрапывающего Ослика, удивленно сообщила мне Ирка.

   Я поправила вздыбившиеся над ушами дужки очков и накрыла их бабкиной шалью. Очевидно, этот промежуточный образ матрешки с кавказским акцентом был таким неожиданным, что Ирка, потеряв бдительность, заржала. Я тут же на нее шикнула и напялила поверх своей куртки старушечий салоп.

   – Джинсы подкати, – сообразив, что я маскируюсь под бабу Машу, подсказала подруга.

   Я подвернула штаны до колен. Салоп, если хорошенько ссутулиться, закрывал мои ноги до середины икр, ниже виднелись теплые шерстяные носочки в веселую шотландскую клетку и основательные зимние ботинки, которые в равной степени любят подростки, туристы и старушки.

   – Усы прикрывай, – посоветовала еще Ирка.

   – Прикрою, не беспокойся. Сидите тихо! – с этими прощальными словами я открыла калитку, согнула спину вопросительным знаком и засеменила прочь от желтого дома.

   Калитка с тоскливым скрипом затворилась. Я дернула головой, огибая сигнально-осветительный прибор, коварно раскачиваемый ветром. При этом все-таки чуток задела лицом тарелку-абажур, но картонный нос прекрасно самортизировал. Вот, уже есть польза от маскировки!

   Я решительно продралась сквозь редкие колючие кустики, отделяющие тротуар от проезжей части, и потопала через дорогу, приволакивая ноги, как дряхлая развалина.

   У домовладения напротив желтого дома бабы Маши большой опасной рыбиной замер синий автомобиль марки «Вольво». Мне очень хотелось своей нетвердой инвалидской поступью подойти прямо к нему, прижаться картонным носом к стеклу и, затеняя физиономию с двух сторон руками, внимательно всмотреться в полумрак салона. Меня чрезвычайно занимала личность водителя – я предполагала, что это Леля. Также мне было бы интересно увидеть, как она поведет себя, внезапно увидев за стеклом кошмарную носато-усатую рожу, всматривающуюся в автомобильное нутро с искренним и доброжелательным интересом людоеда Бармалея.

   Да, меня так и разбирало проверить Лелины нервишки на крепость, но я строго-настрого запретила себе хулиганские выходки. Тихо радуясь тому, что мы с Иркой оставили «шестерку» за углом, так что она не выдаст наше присутствие, я обогнула капот «Вольво» и приклеилась животом к чужому забору в метре от приоткрытого водительского окошка.