Колесо страха

И она правда выглядела великолепно. В ней не было ничего от той Дахут из древнего Иса, ничего от королевы теней, ничего от ведьмы. На девушке был белый костюмчик, волосы отливали золотым — никакого ореола зла, ничего подобного. Зеленая маленькая шляпка — такая же щегольская, как и костюм. Ясные фиолетовые глаза, огромные, бесхитростные — никаких дьявольских искорок. Собственно, Дахут выглядела как необычайно обольстительная женщина, не более опасная, чем любая красавица. Но я знал: на самом деле все иначе, и что-то будто нашептывало мне, чтобы я оставался настороже.

Она рассмеялась и протянула мне руку:

— Добро пожаловать, Ален.

Дахут, загадочно улыбаясь, взглянула на два моих чемодана и провела меня в роскошную каюту.

— Я буду ждать тебя на палубе. Не задерживайся. Обед готов. — С этими словами она оставила меня одного.

Яхта уже плыла прочь от причала. Я выглянул в иллюминатор и с изумлением обнаружил, что мы находимся довольно далеко от здания яхт-клуба. «Бриттис» оказалась быстрее, чем я предполагал.

Через пару минут я поднялся на палубу и присоединился к мадемуазель Дахут. Она говорила с капитаном. Его она представила старым бретонским именем Брац, меня же назвала «сир де Карнак». Капитан был крупным мужчиной, выше и шире в плечах всех остальных, кого я видел на этой яхте. Но у него было то же невозмутимое выражение лица и такие же ненормально расширенные зрачки. Когда Дахут произнесла мое имя, я увидел, как эти зрачки внезапно сузились, как у кошки, и на его лице проступило выражение любопытства… будто он узнал меня.

И тогда я понял, что это не равнодушие отпечаталось на лицах всей команды. Это отстранение. Сознание этого человека пребывало в своем, отдельном мире, всего его действия и реакции основывались лишь на инстинктах. И по какой-то причине его взгляд вдруг устремился вовне — когда он услышал древнее имя «сир де Карнак». Владыка Карнака. Из тесного мирка его сознания? Или из другого мира, куда его сослали? И где пребывали сознания и других людей с этого судна?

— Прошу вас, капитан Брац, я предпочитаю, чтобы меня называли доктор Каранак, а не сир де Карнак, — сказал я, внимательно наблюдая за ним.

Он не ответил. Лицо вновь приобрело равнодушное выражение, зрачки расширились, глаза остекленели. Он точно не услышал меня.

— Владыка Карнака часто будет плавать с нами, — сказала мадемуазель Дахут.

И тут он наклонился… и поцеловал мою руку.

— Владыка Карнака оказывает мне великую честь, — монотонно, как тот человек в лодке, пробормотал он.

Капитан поклонился мадемуазель Дахут, повернулся и пошел прочь. У меня мурашки побежали по спине. Он действовал, будто автомат, робот из плоти и крови — он видел не меня, а чей-то образ, внушенный ему.

Мадемуазель Дахут наблюдала за мной с искренним любопытством.

— У тебя отлично налажена дисциплина, Дахут, — невозмутимо произнес я.

И вновь она рассмеялась.

— Отлично, Ален. Пойдем обедать.

И мы отправились в каюту. Обед также был великолепен. Идеален. Даже слишком. Нам прислуживали два стюарда — как и люди в квартире мадемуазель Дахут, они делали это, стоя на коленях. Дахут оказалась интересной собеседницей, и постепенно я позабыл о том, кем она может быть, и воспринимал ее такой, какой она была в тот момент. Только к концу ужина мы заговорили о том, что скрывалось в наших затаенных мыслях. Стюарды-автоматы ушли, и я пробормотал себе под нос:

— Какое странное смешение современности и феодализма.

— Это смешение есть и во мне. Но ты чересчур консервативен, Ален. Почему ты называешь это феодализмом? Мои слуги не относятся к той эпохе. Эти традиции намного древнее. Как и я.

Я промолчал. Она подняла бокал вина, глядя, как оно искрится в лучах солнца, и как ни в чем не бывало добавила:

— Как и ты.

Я поднял свой бокал и чокнулся с ней.

— Они уходят корнями во времена древнего Иса? Если так, то я выпью за это.

— Во времена древнего Иса… — мрачно повторила она. — И мы выпьем за это.

И мы выпили.

Она поставила бокал, взглянула на меня — и с насмешкой в голосе сказала:

— Разве не похоже на медовый месяц, Ален?

— Если так, то я взял в жены не девицу, не правда ли?

Мадемуазель Дахут вспыхнула.

— Ах, как грубо, Ален.

— Наверное, мне легче было бы ощутить себя молодоженом, если бы я не чувствовал себя пленником.

Она нахмурилась, и на мгновение дьявольские искорки заплясали в ее глазах. Но затем девушка потупилась. Красные пятна гнева еще пылали на ее щеках, но в голосе слышалась кротость.

— Но ты так легко можешь ускользнуть, возлюбленный мой. У тебя истинный дар спасаться бегством. Той ночью тебе нечего было бояться. Ты видел то, что я хотела, ты делал то, что я хотела. Зачем тебе было бежать?

Ее слова задели меня, и спящий гнев с ненавистью проснулись, вспыхнули вновь, как в тот вечер, когда я впервые увидел ее. Я перехватил запястья мадемуазель Дахут.

— Я поступил так не потому, что испугался тебя, белая ведьма. Я мог бы задушить тебя, пока ты спала.

— Так почему же не задушил? — мягко спросила она, и я увидел ямочки на ее щеках.

Я отпустил ее руки.