Колючий мед

Смотрю в окно. Туристы топчутся на перекрестке, уткнувшись в мобильные телефоны, очевидно пытаясь найти то, чего там нет. Девица со сворой щенков распутывает поводки. Я тренирую навык наблюдения за другими, чтобы разбавить свои терзания чужими буднями. Стараюсь тихо продолжить свое существование на периферии. Скоро я встречусь с Бу Биксом. Допив залпом остатки кофе, встаю и еду на станцию.

По расписанию поезд прибывает на станцию Энгхольм в 14.21, но опаздывает на двадцать минут. Присев на скамейку, сама не замечая, догрызаю оставшиеся ногти. Железнодорожные станции – хорошее место. Они напоминают нам о том, что в этом мире нет ничего постоянного, все находится в движении. Меня воодушевляет прибытие и отправление поездов и свистящие проводники, которые стараются выглядеть солидно в своих жарких синтетических костюмах. Станция – это еще и место обитания многих людей, которым больше некуда податься: попрошаек, скучающих и шумных компаний подростков, бомжей и людей с подвижной психикой. Может, они, так же как и я, ждут, что поезд привезет им пассажира, который как-то изменит их жизнь?

В громкоговорителе раздается треск, потом протяжный голос объявляет, что поезд из Гётеборга прибывает на второй перрон. Встаю. По телефону я сказала Бу, чтобы он искал женщину в шортах и с длинными светлыми волосами. У меня в качестве подсказки есть только его фотография шестидесятилетней давности. Мелькнувший у шлагбаума поезд с неторопливым скрежетом приближается к перрону. Я нервничаю.

Бу сходит с поезда последним, с одной только наброшенной на плечо сумкой. Он значительно выше, чем я себе представляла, – долговязый и седой, но восемьдесят четыре года ему не дашь. Или мои предрассудки тому виной? В любом случае, это должен быть он. Кроме мамы с детской коляской и компании молодежи лет двадцати, больше пассажиров не осталось. Увидев меня, Бу неуверенно машет рукой. Иду ему навстречу.

– Вы, наверное, Бу?

– Да, это я.

Кивнув, он крепко пожимает мне руку. На нем голубая рубашка с закатанными рукавами. Нет ни часов, ни очков, ни обручального кольца. Только пара ясных глаз под густыми, подернутыми сединой бровями.

– А вы, должно быть, Эбба?

– Так и есть. Хорошо доехали?

– Без проблем, поезд как поезд.

Он окидывает взглядом перрон.

– Она не с вами?

– Нет, она осталась в больнице. Думаю, мы сразу поедем к ней, я взяла машину напрокат. – Махнув связкой ключей, показываю в сторону парковки.

– Ладно.

Согласно кивнув, Бу смотрит на меня. Он нравится мне с первого взгляда – открытый и прямолинейный. Почему-то возникает ощущение, что он мне знаком, будто я встречала его раньше. Мы медленно бредем к машине. Воздух дрожит от жары. Такое ощущение, что цвета испаряются, поднимаясь вверх от земли. Выкрашенная в черный жестяная крыша железнодорожной станции блестит, словно нефть.

– Вон та, – говорю я, показывая на машину и нажимая на ключ, чтобы снять ее с сигнализации. Бу складывается пополам, пытаясь уместиться на пассажирском сиденье. Сев за руль, завожу двигатель, выезжаю с парковки и еду в сторону трассы.

Бу молчит, сумка на коленях практически упирается ему в подбородок. Среди седины видна прядь каштановых волос, как мятежное знамя.

– Я так много слышала о вас, что мне даже трудно поверить в ваше реальное существование, – начинаю я беседу, косясь на него.

– Иногда мне самому в него трудно поверить. С годами жизнь становится чертовски непостижимой. Далеко еще до больницы?

– Нет, минут пять всего.

– Вы уверены, что она хочет моего приезда? Это действительно так, ей не пригрезилось? В такую жару всякие мысли лезут в голову. Я читал в газете, что птенцы от шока из гнезд выбрасываются.

Он опускает оконное стекло. Я молчу о том, что в машине включен кондиционер.

– Хочет, – отвечаю я. – Вероника звонила мне вчера поздно вечером, очень волновалась.

– На самом деле она была слишком хороша для меня, она… даже не знаю. Умная, интеллигентная. И красивая. А еще – художественно одаренная. Сам-то я только рисовал немного. Я, признаться, даже не очень удивился, когда она не пришла на станцию – я только наполовину рассчитывал на ее побег.

– Подождите, о чем вы? – интересуюсь я.

– Да так, ничего особенного. – Ненадолго умолкнув, Бу выглядывает в боковое окошко. – Не знаю, упоминала ли Вероника вам об этом, но в конце лета мы надумали уехать вместе в Гётеборг.

Стиснув в руках руль, торможу у светофора.

– Да?

– Она не посмела никому рассказать, мы тайно купили билеты. Мои родители знали, естественно, что я приеду домой вместе с ней, и не возражали. Матери всегда хотелось иметь дочку, она сказала, что с радостью согласится и на взрослую. Со временем мы планировали найти себе отдельное жилье… и работу.

Голос Бу постепенно затихает и сходит на нет. Я пристально смотрю на него.

– Я что-то не понимаю. Разве вы не сбежали? Не уехали вместе поездом в Гётеборг?