Колючий мед

Придвинув табуретку, Бу уселся чуть поодаль от Вероники с альбомом в руках.

– Только будь естественной, если сможешь. Не обращай на меня внимания.

Наклонив голову набок, он делает набросок: его полные серьезности глаза скользят по ее шее, плечам, груди, ногам. От его взгляда у Вероники саднит кожу. Бу пристально смотрит на нее, но одновременно и она изучает его, ушедшего с головой в работу. Загорелые предплечья с прожилками вен, руку, держащую карандаш, взгляд темных глаз, внимательно рассматривающих каждый сантиметр ее тела. Мелькающее на шее забавное родимое пятнышко уже стало казаться ей знакомым, будто собственное. Интересно, Бу становится таким красивым только оттого, что она смотрит на него? И она тоже красива благодаря его взгляду? Можно ли, как он утверждает, высмотреть красоту? А страсть? Бу говорил, что абсолютно все может стать интересным, если только достаточно долго рассматривать. Будь то ветка, капля воды или человеческое лицо. С ним Вероника вовсе не ощущала себя нескладной или неуклюжей. Она чувствовала, что рядом с ним у нее есть шанс стать другой – возможно, такой, какой она уже и была в глубине души: свободной, естественной, уверенной в себе.

Вероника расправляет спину.

Бу изредка протягивается к жестяной банке с акварелью и макает тонкую кисть в воду.

– Если у нас с тобой будет ребенок, пухлая верхняя губа ему не грозит, потому что ее нет ни у тебя, ни у меня. Но ему бы точно достались твои прекрасные глаза и мои большие ноги. – Он улыбнулся.

От его слов у Вероники закружилась голова. Ребенок? Неужели Бу загадывает так надолго вперед? Или, может быть, он просто шутит? Внезапно в ее сознание проникла мысль о том, что до конца его проживания здесь осталось меньше двух недель. Как им все успеть?

– Я не хочу, чтобы ты уезжал. – Тяжело сглотнув, она посмотрела на него.

Отложив кисточку, он поднялся и подошел к ней. Одним движением притянул к себе.

– Так поехали вместе. Поехали со мной в Гётеборг. Ну что тебе делать в школе домоводства? Ты ведь уже достаточно взрослая, чтобы пойти на работу, заняться чем-нибудь по-настоящему. В кафе работать или в конторе – да где угодно. В городе катастрофически не хватает рабочей силы. А вечерами мы могли бы ходить в джаз-клуб и пить крутые напитки. Сидеть в «Скансен Лейонет»[32] и любоваться закатом. Я избалую тебя, обещаю.

– Но на какие деньги? – Ее щеки зарделись румянцем.

– Деньги? – Бу пожал плечами. – Ну, я буду дополнительно работать у отца. Брать поденную работу в порту. Другие же справляются, а мы чем хуже?

– А где мы будем жить?

– Пока на свое жилье не подкопим, будем жить у моих родителей.

– А что они скажут, когда ты приведешь с собой девочку неизвестно откуда?

– Они одобрят мой выбор. Разве ты можешь не понравиться? – Погладив ее по волосам, Бу лукаво взглянул на нее. – Знаешь, в доме, где мы живем, на чердак ведет небольшая лестница, и перед выходом на крышу есть безопасный закуток, в котором можно лежать и спать. Я сам там много раз ночевал. По утрам там будят первые солнечные лучи, и открывается вид на весь район Хага[33]. Вот там я хотел бы прилечь с тобой вместе и любить тебя. – Ласковым движением Бу смахнул прядь волос со лба Вероники.

– Звучит чудесно. Ты серьезно?

– Абсолютно. Поехали со мной. – Он с силой прижимает Веронику к себе. Она закрывает глаза, уткнувшись в нагретую солнцем рубашку.

2019

В брошюре Йуара написано, что звон в ушах может менять свой характер, переходя от писка к грохоту, от грохота к жужжанию, от жужжания к свисту. Это вовсе не означает, что нужно избегать обычных повседневных звуков. Напротив, чем больше разбавлять свой звон разнообразными звуковыми впечатлениями, тем проще его выносить. Ни в коем случае нельзя затыкать уши, прислушиваясь к нему в одиночестве. Если достаточно упорно его игнорировать, в конце концов этот внутренний шум станет едва различим. Постепенно можно научиться с ним жить.

Ко всему ли в этой жизни можно привыкнуть? Положительный ответ на этот вопрос навевает больше грусти, чем отрицательный. Можно научиться жить в отсутствие всего, что угодно. Все можно чем-то заменить. Всю жизнь приходится приспосабливаться к другому. Со всем нужно мириться.

Лежа в номере, лениво копаюсь в мобильном интернете. Функция автозамены превращает поп-звезд в попкорн. Обычно мне удается сдерживаться и не смотреть новости про Эрика. Но сейчас я вбиваю первые буквы его имени. Последние буквы поисковик помнит по предыдущим запросам. Я дала слабину и тут же раскаялась.

На экране телефона всплывает фото Эрика, сидящего на качелях детской площадки. Это совсем новый кадр. Статья опубликована вчера в провинциальной газете. Сразу чувствую, как у меня пересохло во рту. Ведь за спиной Эрика стоит и толкает качели Циркачка с блаженной улыбкой на лице. Беременная, восторженная, с блестящими глазами.