Коммуна

События не позволили проверить, не было ли это письмо специально сочинено в Версале, чтобы направить подозрения по ложному следу, – таинственные женщины, которые присылают письма или находят их, никогда не внушали доверия Коммуне, – но несомненно одно: что преступление было делом рук реакции.

Могло ли оно, однако, прикрыть горькую правду знаменитого четверостишия, которое на несколько часов превратило колонну в позорный столб:

Стрелок на этом пьедестале,
Ты кровь, пролитую тобой,
Здесь мог бы выпить в час любой,
Когда бы капли не стекали…

Манифест мэрии XVIII округа содержал точное изложение положения вещей. Да, необходимо было победить, и победить быстро! Победа зависела от быстроты действий…

То, что предсказывал манифест, случилось. Настали времена, худшие, чем июнь или декабрь; причиной тому, кроме роковых случайностей и предательства буржуазии, явилось также недостаточное понимание руководителями армии Коммуны характера борющихся сторон и обстоятельств борьбы.

В момент кризиса все могло пригодиться – и регулярная дисциплинированная армия, как понимал ее Россель, и революционные дружины, как представлял их себе Делеклюз; фанатики свободы во имя победы с радостью подчинились бы железной дисциплине: необходимы были обе армии – одна из стали, другая из пламени.

Россель не понимал духа революционной армии: он знал лишь регулярные войска.

Гражданские же делегаты по военным делам усвоили только общий энтузиазм борьбы и сами шли впереди, подставляя грудь ударам и прямо держа голову под градом пуль. Конечно, это было прекрасно, но против таких врагов, как версальцы, необходимо было обладать и тем и другим качеством.

Правда, Домбровскому порой удавалось и то, и другое!

В одном из приказов по армии Россель писал следующее:

Воспрещается прерывать огонь во время боя, даже если бы неприятель поднял вверх приклады и выкинул белый флаг парламентера.

Под страхом смертной казни воспрещается продолжать огонь после отдачи приказа об его прекращении или идти вперед, когда приказано остановиться. Беглецы или отставшие будут изрублены кавалерией, а если их окажется слишком много, будут обстреляны из орудий.

Во время боя командующие могут делать все, что найдут нужным, чтобы заставить офицеров и солдат, находящихся под их начальством, идти вперед и подчиняться приказам.

Если бы подобный приказ был редактирован несколько иначе, так, чтобы из него явствовало, что все это необходимо для победы, – те, кто были оскорблены его резкостью, беспрекословно приняли бы его к исполнению. Пусть революционеры не бывают беглецами, но так как версальская армия подавляла численностью, то против нее требовалось соединение тактики и пыла.

У Коммуны совершенно не было кавалерии, только несколько офицеров имели верховых лошадей. Лошади служили лишь для перевозки орудий и т. п. А между тем преимущество всегда на стороне атакующего. Россель, привыкший к дисциплине регулярной армии, обвинил Коммуну в слабости, когда та смягчила один из его приказов. Он оставил свой пост, не объяснившись толком, и в припадке гнева потребовал для себя камеры в Мазасе.

Впрочем, с помощью своего друга Шарля Жирардена он бежал из ратуши, решившись на это тем легче, что Коммуна сама, по-видимому, предпочитала такой исход.

Во всяком случае, это была чувствительная потеря для нас. Об этом достаточно ярко говорит тот факт, что версальцы расстреляли Росселя.

Гражданский делегат по военным делам Делеклюз, старик с душой юноши, восклицал в своем манифесте: