Конан. Путь к Трону

— Вот послушай, Командор, — говорил он. — Ведь король Мило нас еще не предал и не перешел на сторону наших врагов, — иначе Прокас, поймав нас в ловушку, нанес бы нам удар с тыла. Мне думается, что даже безумный король Аквилонии не рискнет объявить независимому Аргосу открытую войну; аргосцы — отважный народ. Амулий Прокас разбирается в политике; он не смог бы задержаться на службе у Нумедидеса, если был бы так безрассуден, чтобы оскорблять соседние королевства. Когда мы придем в лагерь и укрепим защитные сооружения, мы некоторое время будем в безопасности. Мы оставили в лагере запасы оружия и продовольствия, нас ждут новоприбывшие.

Конан нахмурился:

— Все это хорошо до поры до времени, пока Нумедидес не подкупит Мило или не припугнет его так, что он повернется против нас.

* * *

Предчувствие не обманывало Конана. Именно в это время проходила тайная встреча аквилонских посланцев с королем Мило и его советниками. Аквилонскую миссию возглавлял Кесадо-зингаранец, посланцы проделали долгий, утомительный путь из Тарантии в Мессан-тию, пробираясь между враждующими отрядами.

На этот раз Кесадо выглядел великолепно — черный бархатный камзол, высокие сапоги превосходной красноватой кордавской кожи. Теперь он выступал в иной роли, чем прежде, и эта смена роли была не в пользу его прежнего хозяина. Прослышав о достижениях шпиона на службе у Вибия Латро, восхищенный король Нумедидес настоял на повышении Кесадо и назначении его послом. Как оказалось, это было ошибкой.

Зингаранец был превосходным шпионом, многолетний опыт научил его, как действовать, не вызывая ни малейшего подозрения, сохраняя глуповато-безразличный вид. Теперь же, неожиданно назначенный на более высокооплачиваемую и значительную должность, он утратил свой униженный, смиренный облик. На передний план вылезла заносчивость и напыщенное высокомерие новоиспеченного зингаранского вельможи. Он напоминал стервятника, воспарившего слишком высоко. И вот теперь надменным тоном, гонко завуалированными угрозами он пытался убедить короля Мило и его советников, что было бы мудрее снискать расположение короля Аквилонии, нежели поддерживать всяких мятежных оборванцев.

— О Государь и почтенный совет, — говорил Кесадо резким, поучающим голосом, — несомненно, вам известно, что, коль скоро вы предпочтете выбыть из числа друзей моего господина, вы будете считаться его врагами. И чем дольше вы будете позволять мятежному врагу укрываться в ваших владениях, тем суровей будут последствия этой черной измены моему властелину, могущественному королю Аквилонии.

Квадратное лицо короля Мило побагровело от гнева, он резко выпрямился в кресле. Коренастый человек средних лет, обладатель роскошной седеющей бороды, покоящейся на груди, Мило производил впечатление флегматичного молчуна и скорее походил на какого-нибудь доброго крестьянина, чем на властителя богатой, могущественной страны. Медлительный в решениях, он мог быть исключительно упрямым, когда наконец принимал решение. Глядя в глаза Кесадо, он отчеканил:

— Аргос — свободное и независимое государство, сир! Мы никогда не были и, если есть на то воля Митры, никогда не будем вассалами короля Аквилонии. Измена — это злодеяние вассала против своего сеньора. Уж не утверждаешь ли ты, что этот жирный Нумедидес — владыка Аргоса?

Кесадо прошиб пот; его костлявый лоб влажно заблестел в полосах лазоревого, изумрудного и алого света, падавшего через витражные окна палаты совета.

— Я отнюдь не имел в виду этого, — торопливо поправился он и попросил теперь уже довольно робко: — Но при всем уважении, я должен заметить, что мой господин едва ли сможет закрыть глаза на поддержку, которую его властительный собрат оказывает бунтовщикам, посягающим на его священный Рубиновый Трон.

— Мы не оказывали им никакой поддержки, — сердито произнес Мило. — Твои шпионы должны были донести тебе, что остатки мятежников стоят лагерем на Паллосской равнине и, не получая продовольствия из Мессантии, в отчаянии рыщут по окрестностям в поисках еды. Их прославленные боссонские лучники упражняются в стрельбе, охотясь за утками и оленями. Ты говоришь, что победа, одержанная маршалом Прокасом, была решающей? В таком случае чего бояться могущественной Аквилонии — кучки беглецов, которые от голода уже превратились в сборище разбойников? Нам известно, что у них негу и десятой части прежней силы и что лишения день за днем еще больше истощают их ряды.

— Это верно, Государь, — проговорил Кесадо, вновь обретая равновесие. — Но это лишний раз доказывает, что такому могущественному государству, как Аргос, совершенно незачем укрывать на своих землях эту шайку. Они не могут напасть на государя и занимаются тем, что грабят твоих же верных подданных.