Конан. Путь к Трону

Стоя в полосе света, окутанная тонким шелковым покрывалом цвета шафрана, — впрочем, оно почти не скрывало линии ее соблазнительного тела, — она лукаво улыбнулась и протянула ему кубок.

— В нем пряности моей родины, они обострят все твои чувства. Неужели ты не выпьешь это, мой господин, — ради меня?

Бросив нетерпеливый взгляд на ее лицо, бледное, как луна, Конан произнес:

— Мне не нужны никакие пряности, когда я чувствую благоухание твоих волос. Но дай его сюда, я выпью — за наслаждение сегодняшней ночи.

Он выпил вино тремя большими глотками, не обращая внимания на чуть резкий привкус, и отбросил кубок в сторону. Затем шагнул к обольстительнице, — та не сводила с него пристальных, широко раскрытых глаз.

Но когда он раскинул руки, чтобы заключить ее в объятия, стены палатки вдруг закружились перед его глазами, жгучая боль пронзила тело. Он попытался ухватиться за столб, промахнулся и тяжело упал навзничь.

Альсина наклонилась над его распростертым телом. В глазах Конана все помутилось, черты лица ее растаяли, как туман, из которого пылающими изумрудами сияли зеленые глаза.

— Во имя крови Крома, сука, — просипел Конан. — Ты отравила меня.

Он попытался подняться, но киммерийцу показалось, что тело его налилось свинцом. Вены на лбу вздулись, лицо побагровело, жилы натянулись, как корабельные тросы, но встать он не мог. Он упал назад, судорожно хватая воздух. Взор ело затуманился, обстановка палатки, освещенная свечой, отодвинулась куда-то вдаль, он погружался в какое-то оцепенение. Он не мог ни двинуться, ни пошевелить языком.

— Конан! — тихо позвала Альсина, наклонившись над ним, но он не ответил. Голос ее был мягок, вкрадчив. — Вот тебе, грязная свинья, варвар! Скоро все твое презренное войско сойдет вслед за тобой в Ад. Вы в нем однажды уже побарахтались!

Грациозно опустившись на землю, она протянула вперед амулет, который носила между грудей. На подставке стояла свеча, отмеряющая время. Бросив на нее взгляд, она убедилась, что осталось еще полчаса до того, как она сможет связаться со своим хозяином. Она сидела недвижно, безмолвно, точно сфинкс. Наконец время подошло. Она устремила мысленный взгляд на обсидиановый осколок.

В далекой Тарантии Туландра Ту не отрывал взгляда от магического зеркала. Увидев недвижное тело великана-киммерийца, он сухо рассмеялся. Он поднялся, накрыл зеркало покрывалом, вызвал слугу и послал его к королю.

Когда Хсяо нашел Нумедидеса, тот лежал голый, четверо миловидных девушек делали ему массаж. Опустив взгляд к мраморному полу, Хсяо низко поклонился и смиренно произнес:

— Мой хозяин имеет честь сообщить Государю, что мятежный разбойник Конан убит в Аргосе волшебной стрелой моего хозяина.

Поморщившись, Нумедидес сел и оттолкнул девушек.

— А? Ты сказал — убит?

— Да, Государь.

— Чудесная новость, чудесная новость, — Нумедидес захохотал и хлопнул себя по голым ляжкам. — Когда я буду... ладно, хватит об этом. Что еще?

— Мой хозяин просит твоего дозволения на то, чтобы известить об этом событии маршала Амулия Прокаса и поручить ему пересечь границы Аргоса и разбить остатки мятежников, пока они не выбрали нового вождя.

Нумедидес сделал кхитайцу знак удалиться.

— Иди-иди, желтая собака, и скажи своему хозяину — пусть делает так, как считает нужным. Эй, девочки, можете продолжать.

Поздно ночью по широкой дороге поскакал нарочный, он держал путь к маршалу Прокасу, стоявшему на аргосской границе. В пакете, с печатью короля Нумедидеса, был приказ — как можно скорее обрушить всю мощь Приграничного Легиона на обезглавленное войско Львиного Знамени. Крайний срок — две недели.

* * *

Тем временем в палатке Конана Альсина раскрыла свой походный сундук, вытащила одежду пажа и переоделась. Под одеждой лежала медная шкатулочка, ее крышка была украшена серебряным драконом; Альсина повернула дракона, и шкатулочка открылась. Она была доверху набита драгоценностями — кольцами, браслетами, ожерельями, серьгами — всевозможных форм и размеров. Альсина порылась в шкатулке и нашла продолговатую медную пластинку, покрытую аргосскими письменами. Это был ловко подделанный Кесадо пароль, по которому можно было менять лошадей на королевских заставах. Она торопливо перебрала драгоценности, спрятала самые лучшие в свой пояс и набила кошель золотыми и серебряными монетами,

Затем она задула свечу и смело вышла из темной палатки. Она просто сказала часовому:

— Командор спит, но он велел мне доставить в Аргос срочное донесение. Не будешь ли ты так любезен, чтобы велеть конюхам оседлать коня и привести его сюда как можно скорее.

Часовой позвал начальника стражи, и тот отправил человека выполнять просьбу Альсины, она же тем временем стояла у входа в палатку, молча ожидая, пока все будет готово. Воины, которые привыкли к уходам и появлениям любовницы своего полководца и восхищались ее роскошной фигурой и непринужденностью в общении, сломя голову кинулись выполнять приказ.

Наконец коня привели, она ловко вскочила в седло, и часовой провел ее через лагерь. Она пустила коня рысью и скрылась в лунном свете.

* * *