Конан. Путь к Трону

Спустя четыре дня Альсина достигла Мессантии. Она сразу же отправилась в логово Кесадо и обнаружила там Фадия Котианца. прибывшего ему на смену. Фадий кормил почтовых голубей Кесадо. Она спросила:

— Боги, где же Кесадо?

— Разве ты не знаешь? — отозвался Фадий. — Он теперь посланник, он стал слишком гордым, чтобы водить компанию с такими, как мы. С тех пор как он прибыл сюда посланником, он только один раз зашел сюда.

— Я не знаю, гранд он или не гранд, мне нужно видеть его немедленно. У меня новости исключительной важности.

Недовольно ворча, Фадий отвел Альсину на постоялый двор, где останавливались прибывшие в Мессантию аквилонцы. Альсина и Фадий не велели о себе докладывать и вошли к Кесадо как раз в тот момент, когда слуга снимал с него сапоги и раздевал его на ночь.

— Будь я проклят! — рявкнул Кесадо. — Кто вы такие, чтобы врываться к вельможе, когда он отходит ко сну? Даже самый низкий сброд не позволяет себе этого!

— Ты прекрасно знаешь, кто мы такие, — произнесла Альсина. — Я пришла, чтобы сказать тебе, — Конан мертв.

Кесадо разинул рот и застыл в изумлении.

— Что ж, — наконец выговорил он. — Это многое меняет. Нарсес, надень мне сапоги. Я должен немедленно отправиться во дворец. Что же произошло, госпожа Альсина?

Через некоторое время Кесадо вошел во дворец и не допускающим возражений тоном заявил, что ему необходимо видеть короля. Зингаранец собирался настоять на том, чтобы Аргос напал на войско Конана немедленно. Он был уверен в том, что смерть вождя вызвала смятение в стане мятежников и первый же мощный удар полностью уничтожит их.

Однако судьбе было угодно, чтобы события развернулись по-иному. Король Мило был поднят с постели и наглость Кесадо, требовавшего ночной аудиенции, разгневала его неимоверно.

— Его Величество, — передал Кесадо старший паж, — приказывает тебе немедленно удалиться и явиться в более подходящее время. Он назначил тебе встречу на одиннадцать часов утра.

План Кесадо срывался, он побагровел от злости. Смерив слугу презрительным взглядом, он сказал:

— Похоже, ты, приятель, не понимаешь, кто я такой.

Паж расхохотался, — казалось, они с Кесадо соревнуются в наглости.

— Да, сир, мы все знаем, кто ты такой, — и кем ты был раньше — тоже.

Стражники, стоявшие по обе стороны от пажа, презрительно ухмыльнулись.

— Теперь изволь удалиться отсюда, да поживей, чтобы не прогневать моего господина.

— Ты еще пожалеешь о своих словах, мерзавец, — прошипел Кесадо. Он вышел из дворца на булыжную мостовую и понуро двинулся к своему прежнему жилищу в портовой таверне. Там он застал Фадия и Альсину, ожидавших его. Он настрочил королю Аквилонии злобное донесение об упорстве Мило и отправил его с почтовым голубем.

* * *

Через несколько дней донесение бывшего шпиона достигло Вибия Латро, и тог отнес его королю. Нумедидес, который всегда действовал под влиянием первого порыва, прочитал о короле Аргоса, поднявшем голову против своего могущественного соседа, и тотчас же отправил гонца к маршалу Амулию Прокасу. Прошлое донесение привело к тому, что Прокасу был дан приказ вторгнуться в Аргос; на этот же раз маршалу предписывалось напасть на аргосские границы немедленно, используя столько военных сил, сколько может понадобиться, и окончательно растоптать тлеющий огонь мятежа.

Жестокий и хитрый старый воин, Прокас нахмурился над королевским приказом. На следующую ночь после победоносного сражения при Алимане он быстро отвел назад отряды, которые были посланы в Аргос, чтобы воспрепятствовать отходу мятежников. Подобного рода вторжение оправдывалось преследованием по горячим следам. Но если он повторит его теперь и открыто нарушит границы, то король Мило оставит позицию осторожного нейтралитета и станет откровенно враждебен к Аквилонии и ее планам.

Но королевский приказ не допускал ни возражений, ни отказа его выполнять. Если Прокасу хотелось, чтобы его голова и дальше оставалась на плечах, он должен был напасть на мятежников, хотя все в душе опытного воина протестовало против этого поспешного, неурочного приказа.

Прокас медлил еще несколько дней, надеясь на то, что король переменит свое решение. Но никаких распоряжений на этот счет не поступило, и Прокас не решился ждать дальше. И вот, ясным весенним утром Амулий Прокас со всеми своими силами переправился через Алиману. Вода несколько спала, и переправа казалась легкой задачей для аквилонских отрядов — закованных в блестящую броню, вооруженных до зубов рыцарей, суровых копейщиков, неповоротливых в своих кольчугах и одетых в дубленую кожу лучников. Они, шумно всплеснув воды реки, переправились на другой берег и неумолимой поступью двинулись по дороге, которая, извиваясь, вела к Рабирийским горам, к Сак-сульскому перевалу и оттуда — в лагерь мятежников на Паллосской равнине.

* * *

Товарищи Конана обнаружили его бездыханное тело только утром, когда Альсина была уже далеко. Они обступили его, положили на постель и стали искать раны. Декситей, который все еще хромал и потому опирался на палку, обнюхал кубок. Там еще сохранились остатки вина.