Конец Вечности

Он обрадовался, когда за ними наконец затворилась дверь комнаты чистого фарфорового оттенка, похожей на асептическую больничную палату. Одна стена кабинета от пола до потолка была заставлена вычислительными модулями, объединенными в один из крупнейших Компьютаплексов Вечности — и уж наверняка самый мощный из частных. Противоположную стену закрывали стеллажи справочных пленок. Между ними простерлось нечто вроде полноценного коридора, со столом, двумя стульями, записывающим и воспроизводящим оборудованием, а также странным предметом, чьего предназначения Купер не понимал, пока не увидел, как Твиссел стряхивает туда неприятно пахнущие остатки сигареты.

Сигарета бесшумно вспыхнула и исчезла, а Твиссел, в обычной для себя манере фокусника, уже выудил следующую.

Купер задумался, а настанет ли когда день, в который его собственная работа спровоцирует квантовое изменение. Изменение, которому он сможет приказать: «Меняйся! Здесь и сейчас!» Каково ему будет это испытать?

Его Наставник, Мэнфилд, однажды предостерег его на сей счет.

— Невозможно, — сказал он, — управлять жизнями человечества и не испытывать вины. Именно по этим причинам даже величайшие Компьютеры осторожничают, сторонясь малейших экстраполяций и опираясь на машинный анализ. Всю вину и всю ответственность стремятся переложить на машины. И тем не менее...

С этими словами Мэнфилд обрел задумчивый вид и не закончил фразы.

В другой раз, на одном из послеобеденных занятий в неформальной обстановке, Мэнфилд обратился к пятерке ребят:

— Почему изменения Реальности должны носить столь радикальный характер, а? Почему бы не прибегать к исключительно селективным вмешательствам, которые бы изменяли жизнь тут, жизнь там — и не более? Почему целые столетия становятся их полем влияния?

Его грустное лицо, исполненное спокойствия, порозовело и придало Наставнику сходство с человеком страсти, которым Мэнфилд не являлся.

— Подумайте об этом, господа, — продолжал он. — Настанет день, и у вас от зубов будет отскакивать математическое объяснение этого факта, но достаточно ли его вам? Если десять человеческих поколений претерпят изменения после вашего вмешательства, направленного на переделку или откат действий полудюжины индивидов, — по-прежнему ли будут вам казаться такими благочестивыми ваши уравнения? Вы обязаны проникнуться осознанием необходимости. Легко вообразить, что каждый жест, представленный в Реальности, изменяет ее, что каждый шаг и взгляд, каждый кивок и каждое сдержанное покашливание вносят свою лепту. Что крошечные раздражители приводят к столь же незначительным переменам. Но это не так. Так не бывает, господа. Реальность наделена имманентной устойчивостью. Толкните ее слегка, и, подобно лодке на пруду, она чуть покачается, но не опрокинется. И постепенно восстановит исходное состояние. Чтобы вообще вести речь об изменении Реальности, следует толкнуть ее так, что у нее шарики за ролики заедут, простите уж мне такую метафору. Вещество и энергия квантуются, и Реальность тоже. А квантовые изменения значительны. Такими они должны быть. Потому выбора у вас не остается, господа. Если вообще хотите помогать человечеству, готовьте себя к работе с миллиардами жизней за один присест. Лодку нужно перевернуть, а не раскачать.

И внезапно, не оглянувшись на интернов, не дожидаясь вопросов, он развернулся и вышел из комнаты. Молодежь немного пошумела между собой, но не пришла ни к какому выводу. Мэнфилд был прекрасным преподавателем, и, как все такие наставники, не чужд странностей.

Спустя полчаса Мэнфилд вернулся, спокойный, собранный, немного бледный. Обсуждение он возобновил с холодной целеустремленностью, но лишь в математических категориях.

— Ага, — сказал вдруг Твиссел, — вот и Хоремм.

Купер вышел из задумчивости, поспешно поднялся и стал вежливо дожидаться, пока его представят.

Твиссел бросил:

— Мой Техник, Андерс Хоремм. А это Бринсли Купер из 28-го.

Он добавил, обращаясь к Куперу:

— Техник Хоремм произвел квантовое изменение, за которым тебе довелось наблюдать.

Купер непроизвольно отстранил протянутую руку. Это тот самый человек? Его передернуло при взгляде на длинные, увитые венами руки, которые сотворили это. Да, похоже, что выражение тоскливого уныния на лице неподдельное, и объясняется оно не только проделанной недавно работой.

Твиссел продолжил:

— Да ладно, мальчик мой, не стесняйся. Ты ведь не суеверен насчет квантовых изменений, а?

— Н-нет, сэр, — выговорил Купер. — Вовсе нет. Я очень рад встретить вас, сэр, очень рад.

Он поспешно протянул руку еще раз.

Техник задержал его руку в своей на миг, смерил холодным взглядом и проговорил:

— Не сомневаюсь. Только не переигрывайте.

Купер смутился и подумал возмущенно: Да, он мне не нравитсяну и что?

Твиссел потер руки, прилепив сигарету в уголке рта.

— Все ли готово, Хоремм?

— Полностью готово, Компьютер.

Твиссел не сводил глаз с Купера. Нервно потирая руки, он смотрел на него так, словно в ближайшие несколько минут должна была наступить развязка дела всей его жизни. Он обратился к Хоремму: