Конец Вечности

— Но как?.. Они же принадлежали ему. Если я возьму их и передам ему, а он оставит их нам, чтобы мы их забрали и передали ему, а он использовал их... — Купер слабо рассмеялся. — Замкнутый круг. Это невозможно. Кто начертил схемы в самый первый раз? Где начало круга? Это невозможно.

— Парадоксов во Времени не бывает, сынок, — сказал Твиссел. — С возрастом ты все чаще станешь убеждаться, как это верно. Я, выходец из 1025-го столетия, санкционировал квантовые изменения, одним из результатов которых могла стать гибель моего дедушки во младенчестве, но вот он я. Все кажущиеся парадоксы порождаются времяцентрич-ным мышлением, а не вечноцентричным. Время существует всё одновременно, как и Пространство. Лишь наши человеческие ограничения, действительные даже здесь, в Вечности, заставляют нас воспринимать Время последовательностью моментов. Представь себе чертежи Мэллона подобием маятника, который раскачивается во Времени туда-сюда. И что с того? А если маятник колеблется в Пространстве, что с того?

Компьютер очень осторожно положил руку на его плечо. Купер поднял голову. Морщинистое личико, взиравшее на него, расплывалось перед глазами. Молодой человек поморгал, но размытие не исчезло.

— Пора тебе в 24-е, сынок, — сказал Твиссел.

Купер ответил:

— Я готов. — И добавил со слабой усмешкой: — Я привык быть готов. Я ведь там уже побывал.

За следующие два часа Купер много чего узнал.

Он познакомился кое с какими инструментами Вечности. Ему объяснили, что, помимо «чайников», применяемых для перемещения по Вечности, существуют и устройства, которые можно вытолкнуть за ее пределы. Аппарат напоминал обычный «чайник», но к нему была присоединена сложная конструкция, чьи сборные шины управляли энергопереносом на скоростях, которые Купер даже не осмеливался представить.

Хоремм корпел над ее костяком и начинкой, что-то проверяя, настраивая, и за все время на его лице не дрогнул ни один мускул.

Купер многое узнал о своей миссии. Твиссел говорил быстро и не всегда связно. Но раз за разом возвращался к хрупким пленкам в руках Купера.

— Ты окажешься в хорошо защищенном и уединенном месте, в тщательно рассчитанном году. С тобой пошлют еду, воду, средства самозащиты и укрытия. Пленки не сумеет прочесть никто, кроме тебя. В них ты найдешь дальнейшие инструкции. Когда настанет время возвращаться...

— Как долго, сэр? — спросил Купер.

Твиссел помедлил.

— Не уверен. Два года. Двадцать лет. Два дня. — Его тон стал резким. — Я и сам не знаю, молодой человек, даю слово. Когда бы это ни произошло... когда бы ты ни возвратился в то же место, куда прибыл — среди оборудования, которое с тобой зашлют, будет бэрровский локатор фиксированной настройки, — «чайник» активируется.

Старческий голос продолжал скрипеть. Хоремм выпрямился, положил правую руку на лимб одного из фарфоровых регуляторов и погрузился в ожидание.

Твиссел заговорил требовательно, торопливо:

— Мы не осмелились подделать их меновые эквиваленты и мелкие товары. У тебя будет золото в небольших слитках, и...

Почему мне раньше об этом не рассказали? метались мысли Купера. Я не смогу. Я не...

Купер кое-что узнал и о себе. Он понял, что стремиться к великой цели в романтическом предвкушении испытаний — не то же самое, что очертя голову бросаться им навстречу. Он осознал, что не такой взрослый, каким себя считает, не такой смелый, каким сам себе казался, и не настолько наивный идеалист, каким мнил себя.

И он понял также, что вопреки всему этому он намерен преуспеть в порученной ему работе.

Твиссел снова взялся предупреждать его о том, какую информацию не следует разглашать, наставлять в том, какую информацию необходимо предоставить, осекся и с еще большим нетерпением провозгласил, что Купер не может потерпеть неудачу, поскольку первобытная история неизменна, а он уже и так все сделал правильно.

Купер едва слушал его. Он забрался в «чайник», с легким интересом отметив, как тесно пространство капсулы и как умело, несмотря на это, там разместили груз.

— Ты готов? — наконец спросил Твиссел. Он стоял прямо перед Купером, расставив ноги, в кои-то веки держа сигарету неподвижно между испятнанных пальцев, и от нее медленными завитками поднимался дымок.

Купер с неожиданным изумлением подумал: Он боится даже больше моего.

Как ни странно, эта мысль придала ему отваги. Воспрянув духом, он ответил:

— Я готов.

Последним, что он увидел, прежде чем накатил приступ странного головокружения с затянувшей поле зрения серой пеленой, были движения рук Хоремма: пока левая рука замыкала контакт цепи, пальцы правой, на которую Техник не смотрел, резко, грубо крутанули фарфоровый диск регулятора.

7