Конец Вечности

— Я должен был кое-что ему открыть, да. Но постарался рассказать как можно меньше. Для оптимальных результатов важно, чтобы его мнение на сей счет оставалось как можно более расплывчатым. История первобытных столетий фиксирована, там существует только одна Реальность, которой ему придется следовать. Если бы я ему рассказал, он бы очутился в 24-м с предубеждениями, которые могли бы помешать его быстрой адаптации там. План состоял в том, чтобы он пустился на поиски Мэллона и не обнаружил его. Он бы запаниковал, в отчаянии назвался Мэллоном, сам бы обнародовал схемы темпорального генератора и тем замкнул бы круг. Так наверняка и произошло. Это и по историческим записям практически очевидно. Ты же помнишь, Мэллон с большой неохотой согласился продемонстрировать свой генератор на публике, а статьи опубликовал лишь пару лет спустя. Мы привыкли приписывать это скромности величайшего гения, но это не так. Купер просто не знал, что делать.

— Если первобытная Реальность фиксирована, — произнес Мэнфилд, — это тоже должно быть в ней отражено. А если Мэллоном был не Купер, но его правнук? Купер мог бы передать по наследству чертежи и...

— Нет. Нет. Нет! Ошибка закралась в самой Вечности. Хоремм, нарушая работу установки, действовал не в первобытной эпохе, а здесь, в Вечности, где Реальность изменчива. Купер очутился там, где его быть не должно. Это я гарантирую. И в любой момент Времени, в любой момент физиовремени на нас может обрушиться квантовое изменение — а это конец всему.

Мэнфилд отозвался неторопливо, задумчиво:

— А если так, то, может, оно и правильно, и желательно?

Твиссел рявкнул:

— Без шуточек!

— Шуточки? Какие шуточки? Вся концепция Вечности зиждится на предположении, что людям, обычным людям, можно доверить жизни и Реальность человечества.

— Не людям, — сказал Твиссел с явственным трудом. — Мы лишь операторы вычислительных машин.

— Так ли это? Разве вычислительная машина десять лет трудилась над проектом, который Вневременным Советом не то что не санкционирован и не поддержан, а и вовсе остался ему неизвестен? Разве вычислительная машина вмешалась в работу «чайника» с пониманием, что эти действия способны погубить Вечность? Если таким, как вы с Хореммом, нельзя доверять, то кому же из Вечных — можно, а, Компьютер? А если Вечным нельзя доверять, то какой толк от Вечности?

— Мэнфилд, Мэнфилд, у нас нет времени на дешевые философские споры. Тысячи Вечных посвятили свои жизни служению идеалам Вечности, не дав никакого повода в себе усомниться. Например, ты. Ты среди них.

Мэнфилд покачал головой и ответил:

— Не я. Я преступник, и любой Вечный мог совершить то же.

Горящие глаза Твиссела впились в него.

— Каким образом? Рассказывай! Только быстро.

И вот Мэнфилд, глядя в лицо другому Вечному, чувствуя в нем сходную вину за преступление, начал наконец каяться в своем грехе.

Преступление, как и у Хоремма, спровоцировала женщина. Это не случайно. Это практически неизбежность. Вечные, променявшие семейную жизнь на рулончики перфокарт, особенно уязвимы к такого рода соблазнам. Или же, подобно Твисселу, к пренебрежению элементарными мерами безопасности, к мелким проявлениям Тщеславия, вроде показного пристрастия к курению табака в обществе, где не курил почти никто, и к более серьезным, вроде амбициозных затей, способных в случае провала уничтожить Вечность.

Мэнфилд вспоминал ту женщину с любовью и болью в сердце. Она была ласкового нрава, умна. Будь он времянином, с гордостью взял бы ее в жены. Не все Вечные (которым разрешалось вступать в брак только с одобрения Компьютеров) были так удачливы в своем выборе. Но его отношения с ней затуманивались сведениями, которыми располагал он и которые, по очевидным причинам, не были ей доступны. В Реальности ее физиовремени она обречена была умереть юной. Если точнее, то в течение года после начала их связи.

Он изначально отдавал себе в этом отчет. Впервые ощутив к ней влечение (сперва как к индивиду в отчете о Наблюдениях в 570-м, затем, влекомый любопытством, после встречи и беседы в ходе незапланированного, однако вполне легального личного Наблюдения), он построил график ее жизни.

Он не доверил расчет Графистам. Он выполнил его сам, предосторожности ради. Он узнал о ее скорой кончине и в первый момент, как теперь со стыдом припомнил, обрадовался. Это значило, что вероятность квантового изменения, привнесенного их связью, скорее всего пренебрежимо мала. Он проверил. Так и вышло.

Он навещал ее при первой же пространственно-временной возможности. Ее дружелюбие превосходило все ожидания, он чувствовал себя все уверенней и счастливей. Всевременные Советники, которым он представил свой расчет, не препятствовали.

Пока что никаких преступлений он не совершил.