Конституция свободы

Связь между характером правового порядка и функционированием рыночной системы изучалась сравнительно мало, и бо́льшую часть работы проделали не сторонники системы конкуренции, а те, кто относился к ней довольно критически[523]. Первые обычно останавливались на том, что обозначали минимальные требования к условиям функционирования рынка, упомянутые нами выше. Но общее перечисление этих условий порождает почти столько же вопросов, сколько дает ответов. То, насколько хорошо будет работать рынок, зависит от характера конкретных правил. Решение полагаться на добровольные договоры как на главный инструмент организации отношений между индивидами не определяет того, каким должно быть конкретное содержание договорного права; а признание права частной собственности не определяет того, каким должно быть содержание этого права, чтобы рыночный механизм работал наиболее эффективно и приносил максимальную выгоду. Хотя принцип частной собственности создает сравнительно немного проблем в случае движимого имущества, мы сталкиваемся с чрезвычайно сложными проблемами, когда речь заходит о собственности на землю. Поскольку то или иное использование одного участка земли оказывает существенное влияние на соседние участки, очевидно, что нежелательно давать собственнику неограниченное право делать со своей землей что угодно.

Хотя и жаль, что экономисты в целом сделали мало для решения этих проблем, но на то есть веские причины. Общие рассуждения о характере социального порядка не могут дать ничего, кроме столь же общих формулировок принципов, которым должен следовать правовой порядок. Детальное применение этих общих принципов следует предоставить главным образом опыту и постепенной эволюции. Эта работа предполагает постоянное изучение конкретных ситуаций, что является делом скорее юристов, чем экономистов. Как бы то ни было, вероятно, именно потому, что пошаговое совершенствование нашей правовой системы для того, чтобы сделать ее более благоприятной для стабильного функционирования механизма конкуренции, – процесс чрезвычайно медленный, этот путь не слишком привлекает тех, кто ищет выхода для своего творческого воображения и кому не терпится предложить планы дальнейшего развития.

6. Нам нужно уделить внимание еще одному моменту. Со времен Герберта Спенсера[524] стало традицией обсуждать многие аспекты нашей проблемы под рубрикой «свобода договора» (freedom of contract). Какое-то время эта точка зрения играла важную роль в американской юриспруденции[525]. Действительно, в каком-то смысле свобода договора – важная часть личной свободы. Но употребление этого выражения привело и к недоразумениям. Прежде всего, вопрос состоит не в том, какие контракты человек может заключать, а в том, соблюдение каких контрактов будет обеспечивать государство. Ни одно современное государство не пыталось обеспечить выполнение всех договоров, да это и нежелательно. Контракты на совершение преступлений или аморальных деяний, договоры между шулерами, договоры об ограничении торговли, договоры о пожизненном рабстве и даже некоторые договоры о достижении конкретных результатов не обеспечиваются правовой санкцией.

Свобода договора, подобно свободе во всех других областях, на деле означает, что допустимость тех или действий зависит только от общих правил, а не от особого одобрения властей. Это означает, что юридическая сила и обязательность договора должна зависеть от этих общих, одинаковых для всех и известных правил, которые определяют и все прочие законные права, а не от одобрения его конкретного содержания государственным органом. Это не исключает возможности того, что закон будет признавать только те договоры, которые удовлетворяют определенным общим положениям, или того, что государство будет устанавливать правила толкования договоров, дополняющие условия соглашений, сформулированные в явном виде. Существование таких признанных стандартных форм договоров, которые в отсутствие особых оговорок считаются частью соглашения, нередко очень облегчает заключение частных сделок.

Намного труднее вопрос о том, должен ли закон поддерживать вытекающие из договора обязательства, которые могут противоречить намерениям обеих сторон, как, например, в случае ответственности за несчастный случай на производстве независимо от проявленной неосторожности. Но даже это, вероятно, вопрос скорее целесообразности, чем принципа. Обеспечение договоров правовой санкцией – это инструмент, предоставляемый нам законом, и закон должен определять, какие последствия создает заключение договора. Пока эти последствия могут быть предсказаны на основании общего правила, а индивид волен в собственных целях использовать доступные ему типы договоров, можно считать, что выполнено существенное условие верховенства закона.