Конституция свободы

Но этот путь до сих пор перекрыт самым глупым из всех модных аргументов, а именно что «мы не можем обратить время вспять». Интересно, неужели те, кто привычно повторяет это клише, не понимают, что оно выражает фаталистическую веру в то, что мы не в состоянии учиться на собственных ошибках и что это самое жалкое признание неспособности использовать свой интеллект? Сомневаюсь, что человек, думающий о будущем, способен поверить, что есть другое приемлемое решение, с которым осознанно согласилось бы большинство, если бы оно до конца поняло, куда ведет нас то, что происходит сейчас. Есть признаки того, что дальновидные лидеры профсоюзов также начинают понимать, что если мы не хотим смириться с постепенной утратой свободы, то должны дать обратный ход и восстановить принцип верховенства закона, и что для того, чтобы спасти то ценное, что есть в их движении, они должны отказаться от иллюзий, которыми так долго руководствовались[683].

Только если политика станет подчиняться уже отвергнутым принципам, мы сможем отвести угрозу, нависшую над нашей свободой. Необходимо изменение экономической политики, потому что в нынешней ситуации тактические решения, как будто бы диктуемые краткосрочными нуждами правительства в последовательно возникающих экстренных ситуациях, шаг за шагом влекут нас в дебри произвольного регулирования. Кумулятивные последствия этих паллиативных решений, на которые нас обрекает преследование взаимно противоречащих целей, будут стратегически гибельными. Как и в других вопросах экономической политики, проблему профсоюзов возможно удовлетворительно решить не на основе решений ad hoc, но только последовательно применяя принцип, одинаково соблюдаемый во всех областях. Есть только один принцип, способный сохранить свободное общество, – строгое предотвращение любого принуждения, кроме тех случаев, когда оно необходимо для обеспечения соблюдения общих абстрактных правил, равно применимых ко всем.

Глава 19 Социальное обеспечение

Доктрину страховочной сетки, подхватывающей упавших, обессмыслила доктрина справедливой доли… для тех из нас, кто вполне способен стоить на ногах.

The Economist

[684]

1. В западном мире обеспечение определенных средств к существованию тем, кто страдает от крайней нужды или голода, вызванных не контролируемыми ими обстоятельствами, издавна считалось долгом общины[685]. Но когда рост больших городов и возросшая мобильность людей привели к разрыву традиционных соседских уз, поддержки местной общины стало не хватать; эти услуги пришлось организовывать на уровне страны (чтобы ответственность местных властей не порождала помех для перемещения людей), и этим теперь стали заниматься специально созданные агентства. То, что нам сегодня известно как государственная социальная помощь или государственная благотворительность, в разных формах существующая в разных странах, представляет собой просто-напросто старое законодательство о бедных, приспособленное к современным условиям. Необходимость такого рода мер в индустриальном обществе не подлежит сомнению – хотя бы в интересах тех, кому требуется защита от актов отчаяния, совершаемых людьми, которые впали в нужду.

Вероятно, неизбежным было и то, что эту помощь вскоре стали получать не только люди, неспособные о себе позаботиться («заслуживающие помощи бедняки» (deserving poor), как принято было их называть), и что размер помощи, распределяемой сегодня в сравнительно богатых обществах, стал больше, чем абсолютно необходимо для поддержания жизни и здоровья. Следует также ожидать, что из-за доступности помощи некоторые начнут пренебрегать предосторожностями и не будут готовиться к чрезвычайным ситуациям, о которых могли бы позаботиться самостоятельно. Следовательно, представляется логичным, чтобы к тем, кто обратится за помощью в ситуации, к которой они сами могли подготовиться, предъявлялось требование, чтобы они самостоятельно заботились о своем будущем. Когда признанным долгом общества становится помощь тем, кто впал в крайнюю нужду из-за старости, безработицы, болезни и т.п. независимо от того, мог ли и должен ли был индивид самостоятельно приготовиться к испытаниям, и особенно когда средств, предоставляемых в качестве помощи, столько, что это побуждает индивидов сокращать собственные усилия, кажется очевидным, что нужно заставить их страховаться (или еще как-то защититься) от типичных превратностей жизни. Обосновывается это не тем, что людей следует принуждать делать вещи, отвечающие их собственным интересам, а тем, что, пренебрегая предусмотрительностью, они превращаются в обузу для общества. Сходным образом мы требуем от водителей страховать ответственность перед третьими лицами, заботясь при этом не об их интересах, а об интересах тех, кто может понести ущерб от их действий.