Конституция свободы

Проблема приобретает тем более серьезный масштаб, если государство берется обеспечить не только минимальное, но и «достойное» содержание для всех пожилых людей независимо от нужды каждого индивида и его личного вклада. Когда государство устанавливает монополию на предоставление такой защиты, оно почти неизменно предпринимает два важнейших шага: во-первых, поддержка предоставляется не только тем, кто благодаря взносам приобрел право на нее, но и тем, у кого на это еще не было достаточно времени; и во-вторых, когда приходит пора платить пенсию, средства выплачиваются не из дохода на дополнительный капитал, накопленный для этой цели, и, следовательно, не из дополнительного дохода, созданного усилиями получателя, но представляют собой перераспределение части плодов труда тех, кто является производителем в настоящее время. Это одинаково верно для случая, когда правительство номинально создает резервный фонд и «инвестирует» его в правительственные ценные бумаги (то есть ссужает деньги самому себе и, фактически, тут же их тратит), так и в том случае, когда оно явным образом покрывает текущие расходы текущими налоговыми поступлениями[706]. (В принципе представимый, но ни разу не осуществленный на практике вариант, когда правительство инвестирует резервный фонд в производительный капитал, быстро привел бы ко все большему возрастанию государственного контроля над промышленным капиталом.) Именно эти два типичных последствия государственного пенсионного страхования по старости – главная причина, по которой обычно настаивают именно на такой организации системы.

Легко понять, каким образом этот полный отказ от страхового подхода к социальному обеспечению, означающий признание права каждого, достигшего определенного возраста (а также всех иждивенцев и нетрудоспособных) на «достойный» доход, величина которого в настоящее время определяется большинством (и его существенную часть составляют получатели пенсий и пособий), неизбежно превращает всю систему в инструмент политики, в игрушку демагогов, борющихся за голоса избирателей. Тщетно надеяться, что тот или иной объективный критерий справедливости может послужить ограничением для наращивания требований о «достаточном» содержании за счет ныне работающих, на котором будут настаивать люди, достигшие привилегированного возраста, даже если они еще способны работать, – тем более что работающие могут утешаться мыслью, что когда-то в будущем, когда их станет еще больше и они смогут оказывать еще большее давление на выборах, им будет еще проще заставить работающих содержать себя.

Непрестанная пропаганда полностью затемнила тот факт, что такая модель достойных пенсий для каждого неизбежно означает, что многие, достигшие наконец вожделенного пенсионного возраста и имеющие возможность жить на свои сбережения, будут при этом получателями пособий за счет тех, кто еще не достиг этого возраста, многие из которых ушли бы на пенсию, если бы им был гарантирован такой же доход[707], и что в богатом обществе, не разоренном инфляцией, считается нормальным, что значительная часть удалившихся от дел живет более обеспеченно, чем те, кто еще работает. Насколько основательно публика введена в заблуждение в этом вопросе, иллюстрирует часто цитируемое утверждение (принятое в качестве довода Верховным судом США), что в США в 1935 году «приблизительно 3 из 4 лиц в возрасте 65 лет и старше частично или целиком зависели от материальной поддержки других» – утверждение, основанное на статистике, которая в явном виде исходит из допущения, что вся собственность пожилых пар принадлежит только мужьям, а потому все жены оказываются «зависимыми»[708].

Неизбежный итог этой ситуации, которая стала привычной и для других стран помимо США, – то, что в год выборов каждый раз начинаются гадания о том, насколько в этот раз поднимут выплаты по социальному обеспечению[709]. То, что нет предела будущим требованиям, ясно показало недавнее заявление британских лейбористов, в котором говорится, что по-настоящему достойная пенсия «означает право продолжать жить в том же районе, предаваться тем же хобби и иметь возможность поддерживать отношения с тем же кругом друзей, что и раньше»[710]. Возможно, мы скоро дождемся и того, что нас станут убеждать, что поскольку у пенсионеров больше времени, чтобы тратить деньги, им нужно платить больше, чем еще работающим; а с учетом той возрастной структуры населения, которая нас ждет в недалеком будущем, ничто не помешает большинству, состоящему из людей старше сорока лет, заставить более молодых гнуть на них спину. Возможно, только тогда физически более сильные восстанут и лишат пожилых людей как их политических прав, так и претензий на получение содержания по закону.