Конституция свободы

Сегодня либералы порой выражают надежду, что «весь аппарат социального государства следует рассматривать как временное явление»[724], как своего рода переходный этап эволюции, который в силу роста богатства вскоре станет ненужным. Однако представляется весьма сомнительным существование такого отдельного этапа эволюции, в ходе которого чистый эффект этих монополистических учреждений может оказаться благотворным, и еще более сомнительно, что после того, как они созданы, когда-нибудь станет политически возможным избавиться от них. В бедных странах бремя все более разбухающего механизма, скорее всего, существенно замедлит увеличение богатства (не говоря уж о том, что он способствует обострению проблемы перенаселения) и тем самым отложит на неопределенный срок тот момент, когда этот механизм можно будет счесть ненужным. В богатых же странах он препятствует развитию альтернативных институтов, которые могли бы взять на себя ряд его функций.

Вероятно, не существует непреодолимого препятствия для постепенного преобразования системы пособий по болезни и безработице в систему настоящего страхования, в которой люди платят за пособия, предоставляемые конкурирующими организациями. Намного труднее представить, как избавиться от системы обеспечения по старости, при которой каждое поколение, оплачивая потребности предшествующего, тем самым приобретает такое же притязание на поддержку со стороны идущего за ним. Создается почти полное впечатление, что после того как такая система учреждена, она либо будет неизбежно сохраняться до бесконечности, либо ей будет позволено полностью рухнуть. Введение подобной системы опутывает эволюцию смирительной рубашкой и взваливает на общество бремя постепенно растущих обязательств, которое оно, по всей вероятности, вновь и вновь будет пытаться облегчить с помощью инфляции. Однако ни этот выпускной клапан, ни сознательный дефолт по уже принятым обязательствам[725] не могут служить основой для достойного общества. Прежде чем мы сможем надеяться на осмысленное решение этих проблем, демократия должна усвоить, что она обязана платить за собственные глупости и что она не может неограниченно выписывать счета будущему для решения сегодняшних проблем.

Как однажды было хорошо сказано, если раньше мы страдали от социальных язв, то теперь – от средств борьбы с ними[726]. Разница в том, что если в прежние времена социальные язвы постепенно исчезали с ростом богатства, то созданные нами средства борьбы с ними начинают угрожать дальнейшему повышению благосостояния, от которого зависят все будущие улучшения. Вместо «пяти великанов», с которыми должно было сражаться социальное государство, представавшее на страницах доклада Бевериджа, мы теперь выращиваем новых великанов, которые могут оказаться еще большими врагами достойного образа жизни. Возможно, нам удалось слегка ускорить победу над нуждой, болезнями, невежеством, грязью и праздностью, но в будущем мы можем лишиться плодов даже этой победы, когда источниками главных опасностей станут инфляция, парализующее налогообложение, принуждение со стороны профсоюзов, растущее господство государства в сфере образования и бюрократия социального обеспечения, наделенная широчайшими дискреционными полномочиями, – опасностей, от которых индивиду не спастись собственными усилиями и которые будут не смягчаться, а только усиливаться инерцией раздутого государственного аппарата.

Глава 20 Налогообложение и перераспределение

Такая уж природа вещей: изначальные размеры незначительны, но если не прошить крайнюю осторожность, ставки будут быстро умножаться и в конце концов достигнут таких величин, каких никто не предвидел.

Франческо Гвиччардини (ок. 1538)[727]