Конституция свободы

5. Настоящая причина, по которой оказались ложью все заверения о том, что прогрессия налоговых шкал останется умеренной, и дело зашло гораздо дальше самых пессимистичных предсказаний противников[744], кроется в том, что все аргументы в пользу прогрессивного налогообложения могут быть использованы для оправдания любой степени крутизны шкалы. Его сторонники могут осознавать, что, если миновать определенную точку, отрицательное влияние на эффективность экономической системы может оказаться таким значительным, что дальше наращивать прогрессивность станет невыгодным. Но аргумент, основанный на якобы справедливости прогрессивного налогообложения, как часто признавали его сторонники, не принимает никаких промежуточных ограничений на пути к целевому состоянию, в котором все доходы, превышающие определенный уровень, подлежат конфискации, а доходы ниже этого уровня налогами не облагаются. В отличие от пропорционального прогрессивное налогообложение не опирается на принцип, определяющий, каким должно быть относительное налоговое бремя для разных людей. Оно есть всего лишь отрицание пропорциональности в пользу дискриминации богатых, не дающее никакого критерия, который мог бы ограничить эту дискриминацию. Поскольку «не существует идеальной прогрессивной ставки, которую можно было бы выразить формулой»[745], лишь новизна принципа помешала с первого же дня ввести карательные ставки налога. Но нет никаких причин, чтобы предложение изъять «чуть больше, чем раньше» не могло быть всегда представлено как справедливое и обоснованное.

Утверждение, что, приняв такую политику, демократия обречена зайти намного дальше, чем имелось в виду вначале, не является ни клеветой на нее, ни постыдным неверием в ее мудрость. Оно не означает, что «свободные и представительные институты потерпели провал»[746] или что оправдано «полное недоверие демократическому правлению»[747], но лишь свидетельствует: демократии еще только предстоит осознать, что для того, чтобы быть справедливой, она должна в своих действиях руководствоваться общими принципами. То, что верно для действий отдельного человека, верно и для коллективных действий, разве что большинство, видимо, еще менее способно в явном виде учитывать долговременные последствия своих решений, а потому ему еще важнее следовать принципам. Когда, как в случае с прогрессивным налогообложением, так называемый принцип есть не более чем открытое приглашение к дискриминации и, что еще хуже, предложение большинству дискриминировать меньшинство, фальшивый принцип справедливости не может не стать предлогом для чистого произвола.

Здесь требуется правило, которое, не закрывая большинству возможность облагать себя налогами в пользу меньшинства, не позволяло бы большинству облагать меньшинство любым налогом, который ему покажется справедливым. Представление, согласно которому большинство только потому, что оно большинство, должно иметь право применять к меньшинству правило, которое оно не применяет к себе, нарушает принцип намного более фундаментальный, чем демократия, – принцип, на который опирается обоснование самой демократии. Мы уже видели ранее (в главах 10 и 14), что для того, чтобы неизбежно применяемые в законах классификации людей не порождали ни привилегий, ни дискриминации, они должны опираться на различия, которые признают существенными как те, кто входит в выделяемую группу, так и все остальные.

Огромное достоинство пропорционального налогообложения – то, что создаваемое им правило может устроить и тех, кто будет платить больше в абсолютном выражении, и тех, кто будет платить меньше, а также то, что, когда оно принято, не возникает проблем, связанных с существованием отдельного правила, применяемого только к меньшинству. Даже если при прогрессивном налогообложении не называются имена тех, кто должен платить по более высокой ставке, оно дискриминационно, потому что вводит различие, направленное на перекладывание налогового бремени с тех, кто устанавливает ставки, на другие группы. Ни в каком смысле прогрессивная шкала налогообложения не может считаться общим правилом, равно применимым ко всем, – ни в каком смысле нельзя сказать, что 20-процентный налог на доход одного человека и 75-процентный налог, который должен платить другой, с большим доходом, «равны». Прогрессия не дает вообще никакого критерия, позволяющего определить, что должно считаться справедливым, а что нет. Она не устанавливает никакой предельной точки, и «здравый смысл» народа, который ее сторонники выдвигают как единственный предохранительный барьер[748], есть не что иное, как текущее состояние общественного мнения, сформированного прошлой политикой.