Конституция свободы

5. У меня определенно нет желания ослабить аргументацию в пользу какого бы то ни было механизма, который принудит власти вести себя правильно. Чем выше вероятность, что на денежную политику влияют соображения государственных финансов, тем сильнее доводы в пользу такого механизма, но, преувеличивая его потенциальные возможности, мы их скорее ослабляем, чем усиливаем. По-видимому, невозможно отрицать, что хотя мы можем ограничить дискрецию в этой области, совсем мы от нее не избавимся; следовательно, то, что может быть сделано в рамках неизбежно существующей дискреционной сферы, не только имеет очень важное значение, но и, вероятно, на практике решающим образом повлияет на то, будет ли когда-нибудь допущено введение в действие подобного механизма.

Все центральные банки сталкиваются с фундаментальной дилеммой, которая неизбежно делает их политику во многом дискреционной. Центральный банк может осуществлять только косвенный, а потому и ограниченный контроль над всеми имеющими хождение средствами обмена. Его власть основывается главным образом на угрозе отказать в предоставлении наличности, когда она понадобится. В то же время его долгом считается никогда не отказывать в предоставлении этой наличности на возмездной основе в случае необходимости. Именно эта проблема, а не влияние его политики на цены или покупательную способность денег, больше всего занимает руководство центрального банка в его повседневной деятельности. Именно эта задача понуждает центральный банк постоянно предотвращать то или иное развитие событий в сфере кредита или противодействовать ему, и решить эту задачу не помогут никакие простые правила[778].

Это почти в той же мере справедливо и в отношении мер воздействия на цены и занятость. Они должны быть направлены скорее на предотвращение изменений до того, как они произошли, чем на исправление того, что уже случилось. Если бы центральный банк всегда дожидался, пока правило или механизм не заставят его действовать, в результате получались бы флуктуации намного большие, чем могли бы быть. И если в пределах своего права усмотрения он примет меры в направлении, противоположном тому, которое потом навяжет ему механизм или правило, вероятно, возникнет ситуация, в которой действовать этому механизму будет позволено недолго. В конечном итоге получается, что даже когда дискреционное право властей сильно ограничено, результат, вероятнее всего, будет зависеть от действий властей в границах этих полномочий.

На практике это означает, что в нынешних условиях у нас нет другого подходящего способа ограничить денежную политику, кроме как устанавливать ее цели, а не предписывать специфические действия. Сегодня конкретный вопрос заключается в том, поддерживать ли с ее помощью стабильность уровня занятости или уровня цен. При разумной интерпретации и с учетом неизбежности небольших колебаний вокруг заданного уровня, конфликта между этими двумя целями может и не возникнуть при условии, что на первом месте будет стоять требование денежной стабильности и что остальная экономическая политика будет адаптироваться к нему. Однако конфликт неизбежен, если главной целью становится «полная занятость», понимаемая, как это порой бывает, как максимальная занятость, которая может быть достигнута в краткосрочной перспективе средствами денежной политики. На этом пути нас ждет растущая инфляция.

Разумная цель высокого и стабильного уровня занятости, вероятно, может быть достигнута одновременно со стабильностью некоторого общего уровня цен. С практической точки зрения, пожалуй, не так уж важно, как именно мы определим этот уровень цен, за исключением требований, что он не должен определяться исключительно ценами на конечные продукты (потому что в таком случае в периоды быстрого технологического прогресса соответствующая денежная политика все же может порождать тенденцию к росту инфляции) и должен по возможности основываться не на местных, а на международных ценах. Такая политика, если ей будут следовать одновременно две-три крупнейшие страны, окажется совместимой со стабильностью обменных курсов. Здесь важно то, что нужны определенные и известные границы, в которых денежные власти будут обязаны удерживать колебания цен (или даже не допускать приближения к точке, в которой окажутся необходимыми радикальные изменения политики).