Конституционно-правовой статус человека (гражданина) в России

Однако определение гражданства как «государственной принадлежности индивида» имеет и достоинства, и недостатки. Слабые стороны этой характеристики были замечены учеными еще в советские времена. Так, В. С. Шевцов, автор одной из немногих крупных монографий по вопросам гражданства, изданных в советский период, писал: «Выражение “принадлежность к государству” не совсем точно передает смысл понятия. Его… можно истолковать как членство лица в государстве, как состояние подвластности лица, близкое подданству, нахождение лица под юрисдикцией определенного государства»326. А профессор В. Я. Бойцов отмечает такой недостаток анализируемой позиции: «Ограничиваясь при характеристике гражданства указанием на признак принадлежности лица к государству, нельзя отразить активной роли граждан в управлении делами государства, в осуществлении государственной власти»327.

В связи с идеологическими и политическими реформами 90-х гг. XX в. в России, отказом от теории и практики социализма и коммунизма, недостаток определения гражданства как «принадлежности лица к государству» стал усматриваться в том, что в этом определении, в варианте, сформулированном в советский период, отражалась господствовавшая в те времена концепция приоритета государства по сравнению с личностью, поглощения личности государством.

Наряду со слабыми сторонами определение гражданства как «состояния государственной принадлежности индивида» имеет и весомые плюсы.

Всесторонне оценивая два распространенных в российской науке определения гражданства – как правовой связи лица с государством и как принадлежности лица к государству, С. В. Черниченко пишет, что разница между ними «неуловима» и «оба понятия взаимозаменяемы и имеют свои достоинства и недостатки»328. Тем не менее, по его заключению, «возможно, понятие специфической правовой связи более определенно, но, с другой стороны, существуют правовые связи самого различного характера, каждая из которых имеет свои особенности (например, трудовые, семейные и т. д.). Понятие же принадлежности к государству указывает на специфику данной правовой связи, т. е. гражданства»329.

Анализируя соотношение определений понятия гражданства как «государственной принадлежности», – с одной стороны, и «правовой связи» – с другой, О. Е. Кутафин обращает внимание на следующее: «…победа государственного начала в нашей стране в советский период получила отражение, в частности, в определении гражданства как принадлежности лица к государству. Это определение не было изобретением советского тоталитаризма. Оно возникло задолго до советской власти, в период феодализма, и просуществовало довольно длительное время, причем в самых разных по своему государственному устройству странах, стало использоваться, в конечном счете, как наиболее очевидный признак гражданства, служащий однозначному отграничению граждан от всех других жителей данного государства. Его основной недостаток заключается в том, что он имел достаточно ярко выраженный феодально-тоталитарный оттенок»330. Иными словами, характеристика взаимоотношений государства и индивида через определение «государственная принадлежность» более соответствует признакам понятия «подданный» периода абсолютной, феодальной монархии, но не демократического государственного устройства.

В то же время О. Е. Кутафин приходит к выводу, что основная альтернативная характеристика гражданства – «как устойчивой правовой связи человека с государством» – не является удачной по двум причинам. Во-первых, она не отражает изменения соотношений «индивидуального (личностного) и коллективного (государственного) начала в организации общества в пользу первого». Во-вторых, в устойчивой правовой связи лица с государством состоят не только граждане, но могут состоять также и иностранцы, и лица без гражданства, если они постоянно проживают на территории этого же государства.

Таким образом, придерживаясь логики рассуждений О. Е. Кутафина, можно сказать, что определение гражданства как «принадлежности к государству» с точки зрения критерия четкости понятийного аппарата является более удачным в сравнении с такой, созданной позднее и ставшей широкопринятой в постсоциалистической российской юриспруденции, альтернативной дефиницией гражданства, как «устойчивая связь с государством». Однако оно недостаточно в плане его демократического и гуманитарного смысла.

Представляет интерес в этой связи позиция ряда известных российских ученых, которые высказывают «возражения против целесообразности полного и безоговорочного отказа от определения понятия гражданства посредством формулы принадлежности лица к государству», предлагают свои варианты ее модификации.