Концептология

Такие же замечания следует сделать относительно литературных пар типа предел — передел, издержки — выдержка, исход — выход и т. д., своим появлением обязанных столкновению народно-разговорных и литературно-книжных форм. Тут расхождение определяется общим семантическим законом, согласно которому «русские» формы сохраняют исходное образно-символическое значение и могут продолжать свое смысловое ветвление (передел — переделка — переделывание и т. д.), в формы «книжные» с самого начала фиксируют законченно понятийное значение и потому лишены свободы дальнейшего развития (предел, исход и т. д. только в сторону законченных форм типа предельность, исходность).

В целом, концепт шире понятия по объему (он состоит из образа, символа и только потом понятия), но у́же слова по содержанию (значению), поскольку при возможной многозначности слова концепт представлен единственным «первосмыслом» (первообразом концептума). В триаде «концептум — концепт — понятие» выражена последовательная объективация «первосмысла»: ментальный концептум — лингвистический концепт и логическое понятие с возвращением в ментальную сферу действия. Концепт как средний член триады, изъятый из сферы ментальности, обладает нулевой валентностью и потому в некоторых работах ошибочно используется как при выражении концептума, так и для передачи понятия.

Необходимо отметить и такую черту русской ментальности, как апофатический стиль мышления — утверждение отрицанием. Формула «да нет!» потешает недалеких юмористов и необразованных иностранцев, но это — обычное для такого мышления усиленное утверждение отрицания. По этой же причине многочисленные слова и термины с отрицательными без- (бес-), не-, у- закономерно представлены в ментальном словаре, тем более, что они остаточно сохраняют исконный смысл своего первообраза: без- — привативность «наличия — отсутствия признака» с оттенком «вне, кроме» с естественным для этого форманта смыслом «нахождения снаружи» данного признака (грешный — безгрешный; ср. бездушие, безвкусие, бессилие, бессмертие, бесстрашие и под., которые выражают вполне самостоятельные концепты); не- сохраняет слабую степень проявления признака, данного в сравнении (дюжий — недуг), у- — реальную противоположность, а не помысленное противопоставление (бог — убог, дар — удар). Намечается почти полное соответствие греч. α- (= без-), μη (= не-) и ου(κ) (=у-).

Задание:

Каковы условия и причины семантического движения — роль концептума в этом процессе?

5.5. Структурная характеристика концептов

«В словообразовании заключается потенциальный словарь языка. Сколько слов на -ость явилось в русском языке на наших глазах!» (П. М. Бицилли). Замечание почти столетней давности показывает экспансию понятийных слов (терминов).

В ментальном словаре приводятся как именные, так и глагольные формы выражения общего концепта — в случае, если в языке еще не выработано общее имя концепта; ср. вопить и вопль, жить и жизнь и т. д.; выработанные формы концептов передаются суффиксальными именами: на -ость от адъективных и на -ние от глагольных образований, ср. дикость, лютость от дикий, лютый и движение, мышление от двигать, мыслить. Историческая последовательность выражения различных содержательных форм концепта материализуется с помощью суффиксов, все больше обобщающих содержание самого концепта вплоть до полной его идентификации: от концептуального синкретизма бель к бело́та (XI в.), затем бели́на (XVI в.), бели́зна и бело́сть (1534) и к обобщению в новой форме бе́лость с выделением концептуального корня ударением. Ударение вообще помогает определить последовательность появления слов в речи: виде́ние конкретный образ от виде́ти, но ви́дение отвлеченный символ от ви́деть; добро́та, мокро́та конкретные образы, связанные с исконным типом ударения производных, а доброта́, мокрота́ — отвлеченные символы. Первые направлены законом акцентного подобия, вторые определяются давлением концепта и связаны с выражением смысла, приближающегося к концептуальной целостности в образованиях типа мо́крость — обязательно с ударением на корне слова как носителя концептума.