Корабельные новости

– Ты говорил с Берками? Они во Флориде. У них хороший дом. Они хотят его продать, но пока могут согласиться и сдать. Сначала не хотели, но покупателей с ходу не нашлось. Это на дороге в Мучной мешок. Ты проезжаешь мимо него два раза в день. Серый дом с табличкой «Продается» перед входом. Там, на углу.

– С черно-белым забором из штакетника?

– Да-да.

Он знал этот дом. Добротный, с голубыми наличниками, стоит высоко – как будто для того, чтобы жена моряка могла из окна видеть гавань, ожидая возвращения мужа из плавания.

– В понедельник постараюсь разузнать. Нам бы дом наверняка подошел, но купить его я не могу. Я вбухал кучу денег в тот, старый, на мысу. У меня мало что осталось. Деньги девочек я не трону, это для них. Ладно, план таков, – сказал он, обращаясь наполовину к Саншайн, наполовину к Бити: – Сейчас я поеду в зеленый дом, заберу оставшиеся вещи. Потом – к Элвину Йарку, помочь с лодкой. Потом загляну к Натбиму, посмотрю, что там с его лодкой. Вытащили ее или нет. Если Дэннис сможет освободиться, купим по дороге пиццу и возьмем какой-нибудь фильм напрокат. Как тебе такой план, Бити? «Нашествие похотливых тварей» – кажется, ты любишь такие фильмы, да?

– Нет! Не вздумай. Почему бы вам не взять какую-нибудь комедию? Та, австралийская, которую брали в прошлый раз, была вполне пристойной.

«Интересно, не сняли ли еще фильм и про австралийских лесбиянок-вампирш-убийц?» – подумал Куол.

Гравийная дорога, ведущая на мыс Куойлов, словно фестонами, «украшенная» заледеневшими рытвинами, никогда еще не казалась такой скверной. Ветер стих, и тяжелое небо нависало низко над морем. Штиль. Мертвый штиль. «Не стои́т», – как выразился бы Билли. Мотор работал неестественно громко. По полу катались пивные банки. Мимо поворота на Опрокинутую бухту с поднимающимся над ней дымком, мимо перчаточной фабрики – и вот он, мрачный дом, словно шапка на вершине скалы.

Тишина запустения. Застоявшийся дух. Как в тот первый раз. Как будто они никогда в нем и не жили. Ничто не напоминало о тетушкиной энергии, о том, что еще недавно здесь звучал ее голос.

Дом окружил его тяжестью воспоминаний о прошлом, наполнявших комнаты, как газ без запаха. Вдали дышало море. Для тетушки этот дом что-то значил. Но обязывает ли это к чему-то Куойла? Ему нравился берег вокруг дома, однако сам дом был каким-то неправильным. Всегда был неправильным, подумал он. Неимоверными человеческими усилиями, до предела натягивая веревки, его много миль тащили по льду изгои, проклинавшие богобоязненную толпу. Со стонами поднимали на скалу. Как связанного пленника, напрягающего все силы, чтобы освободиться. Гудение туго натянутых тросов, вибрация которых передавалась дому, делая его похожим на живое существо. Да, именно в этом доме Куойл ощущал себя словно внутри животного, сидящего на привязи, бессловесного, но чувствующего. В свою очередь проглоченного прошлым.

Вверх по лестнице. Кто-то разложил на порогах всех комнат шнурки с узелками. Грязь на пороге комнаты, где спали его дети! Куойл пришел в ярость, громко захлопнул дверь.

Он вспомнил дымок, вившийся над Опрокинутой бухтой, вспомнил о том, что говорил Билли про старого кузена, жившего где-то в бухте. Вот кто вязал эти чертовы узлы! Куойл сорвал свои рубашки с крючков на двери, нашел ботинки Саншайн. Никаких рукавиц видно не было. Шарахнув дверью, он выскочил из дома. В кармане у него лежали шнурки с узелками.

Он остановился на верхней точке дороги, ведущей в Опрокинутую бухту. Нужно положить этому конец! Дорога была разбита вдребезги. В замерзшей грязи виднелись собачьи следы. Он поднял палку, чтобы отбиваться в случае необходимости от рычащей твари. Или пригрозить любителю вязать узлы. В поле зрения появилась заброшенная деревня, дома, сбегая по крутому склону, террасами нависали друг над другом. Каркасы, обшивка и стены разрушились. Лишь кое-где сохранились то голубой фасад, то фрагмент балки или стойки. Столбы, ничего не поддерживавшие, прогнившие брусья, свалившиеся в море.

Дым поднимался над лачугой, стоявшей у самой кромки воды, скорее лодочным сараем, чем домом. Куойл огляделся вокруг, остерегаясь собаки, заметил скиф, вытащенный на берег и укрытый брезентом, придавленным камнями. Сети и буи. Ведро. Тропинку, протоптанную от лачуги к уборной, находившейся за ней. Раму для сушки трески, стойку для кальмаров. Три овцы на клочке травы размером с носовой платок, маленькую поленницу, красную звезду на полиэтиленовом пакете, прибитом волной.

Когда он приблизился, овцы побежали, звеня привязанными на шее колокольчиками. Никакой собаки. Он постучал. Тишина. Однако было очевидно, что старый кузен в доме.

Он позвал: «Мистер Куойл, мистер Куойл!» – Возникло странное ощущение, что он зовет самого себя. Никакого ответа.

Тогда он просунул в щель палочку, приподнял щеколду и вошел. Беспорядочно сваленные дрова, мусор, вонь. Зарычала собака. Он увидел ее в углу у печки – белая собака с тусклыми глазами. Наваленные в другом углу тряпки зашевелились, и из них показался старик.