Корабельные новости

Пятница, полдень. Куойл дома, переодевается в старую одежду. В ожидании Джека на скифе смотрит в окно кухни. Вдали идет дождь, хотя здесь, где находится Куойл, не упало ни капли. Кормовой траулер отходит от причала рыбозавода, наверное, направляется к отмелям острова Фанк. Десять дней команда из четырнадцати человек будет тралить и медленно вытягивать трал на борт, испытывая короткие моменты восторга, когда из воды покажется нижняя часть сети и треска хлынет в трюм. Или сеть окажется почти пустой. И так до седьмого пота. Опять забрасывать трал, опять тянуть его наверх. Чинить сеть. И опять. И опять.

А вот и скиф Джека, направляющийся к Мучному мешку. Дождевая завеса переместилась к востоку, оставив после себя голубые разводы. Куойл снял трубку.

– Билли, привет. Я собираюсь к Джеку. Только что видел, как он вошел в бухту.

– Тебе сейчас звонили из Штатов. Я дал им твой телефон, так что подожди немного. До меня дошел слух, что «Морская песнь», возможно, закроет три рыбозавода в следующем месяце. Анонимный источник. Предположительно в списке будет и Безымянная бухта. Скажи Джеку. Если это правда, не знаю, на что люди будут там жить.

– Ты еще не говорил ни с кем из «Морской песни»?

– Ты же знаешь, управляющий состроит невинную рожу и без зазрения совести откровенно будет заговаривать мне зубы. Но я попытаюсь.

Куойл решил выждать пять минут, и когда телефон зазвонил, он уже взялся за дверную ручку. Через пять тысяч миль с отставанием донесся грустный голос Партриджа:

– Куойл? Куойл? Отвратительная связь. Слушай, ты следишь за волнениями?

– Отчасти, – сказал Куойл. – Тут им в новостях отводят от силы десять секунд. Судя по всему, дело плохо?

– Очень плохо. И не только в Лос-Анджелесе. Такое впечатление, что вся страна заразилась каким-то вирусом насилия, люди хватаются за оружие чаще, чем раньше смотрели на часы. Помнишь Эдну, литобработчицу из «Ведомостей»?

– Да. Она мне никогда не улыбалась. Ни разу.

– Улыбку Эдны надо заслужить. Слушай, она мне только что позвонила. У них в «Ведомостях» катастрофа, настоящая трагедия. Какой-то псих вчера днем ворвался в редакцию с автоматом и убил Панча, Элла Каталога и еще троих или четверых. И восьмерых ранил.

– Господи! За что?

– О, да тут целая драма, имеющая отношение к «Письмам редактору». Ты не поверишь. Этот парень послал анонимное письмо, в котором утверждалось, что эти бунты необходимы, чтобы очистить систему и перераспределить материальные блага, а они его не напечатали. Ну, вот он и явился с автоматом. Эдна говорит, что ее он не убил только потому, что перед тем как он ворвался и начал стрелять, она залезла под верстальный стол, чтобы подобрать скрепки. Помнишь, у нас всегда не хватало скрепок? Куойл, на прошлой неделе на скоростной автостраде стреляли в Меркалию. Я-то все ерничал по поводу калифорнийского стиля жизни, а у нее лобовое стекло в дырках от пуль. Всего несколько дюймов – и угодили бы в нее. Она была напугана до смерти, а я все шутил. Шибануло меня только тогда, когда позвонила Эдна: в каком же скверном, жутком месте мы живем. Никуда нельзя теперь пойти, не опасаясь, что тебя подстрелят или подожгут или изобьют. А я все смеялся.

И Куойлу показалось, что он слышит, как его друг плачет на другом конце континента. Или, может быть, снова смеется?

Какой-то невнятный запах стоял в воздухе, неуловимый привкус которого заставил Куойла сделать глубокий вдох. Небо имело цвет сукровицы, сочащейся из раны. Соцветия ржавчины на дверях универсала. Останься он там, в Нью-Йорке, в Мокингбурге, может, тоже был бы уже мертв.

Джек стоял в скифе, выбрасывая треску на причал. Куойл натянул непромокаемый плащ и перчатки, схватил нож и поднял рыбину. Место казалось ему странным для проведения редакционной встречи.

– Пока мы разговариваем, руки могут что-то делать, – объяснил Джек, вылезая из лодки. – Всегда терпеть не мог, как пять-шесть взрослых мужиков сидят вокруг стола и ничего не делают, только языками чешут, чертят какие-то закорючки, отрывают уголки от бумаги, покачивают ногой и играют со скрепками.

Упоминание о скрепках кольнуло Куойла. Он рассказал Джеку о человеке с автоматом, о беспорядочной стрельбе на шоссе, о волнениях.

– Да, известно, что в Штатах царит насилие. Худшее, что может случиться с тобой здесь, – это добрая потасовка или если кому-то придет в голову скинуть со скалы твою машину.

Некоторое время они работали молча.

Джек сказал, что треска идет мелкая, в среднем фунтов пять-шесть; в наши дни редко поймаешь рыбину на пятьдесят фунтов, хотя в прежние времена ловили треску и по двести фунтов весом. И даже больше. Двадцать лет безбожно отлавливали рыбу, пока ее поголовье почти не иссякло.