Корабельные новости

Вот это нравилось Куойлу больше всего – сидеть на каменистом берегу, спрятавшись от ветра за скалой, и жарить на решетке над углями серебристую селедку. Он обожал эти пикники на холоде у самой кромки моря. Из доски, выброшенной на берег, и нескольких камней Уэйви соорудила стол. Херри таскал эластичные, как резина, водоросли. Солнце согревало небольшие поросшие травой полянки на склоне, по которым носились Саншайн и Банни.

– Уэйви! – пронзительно крикнула Саншайн. – Уэйви, ты привезла маршмеллоу?

– Да, дева моя. Маленькие.

«Девы в лугах», – подумал Куойл, глядя на дочерей. И вдруг его осенило, он сопоставил то, что говорил отец Билли, со своей жизнью. «Дьявольская любовница». «Стойкая женщина». «Дева в лугах». «Высокая и спокойная женщина».

Подбежала Банни. Ее ладошки были сложены ковшиком. Она всегда летела к цели, как стрела. Неподвижная прекрасная птичка, как маленький камешек, лежала в детских ладошках, поджав ножки.

– Мертвая птица, – сказала Уэйви. – У бедняжки сломана шея. – Птичья головка безжизненно свешивалась вниз. Уэйви не сказала ни слова ни про сон, ни про небеса. Банни положила птичку на камень и раз двадцать возвращалась посмотреть на нее.

Сельдь жарилась, дети топтались вокруг решетки, без конца спрашивая: «Папа, папа, ну когда же уже будет готово?»

«Папа», – повторил Херри и поднял свое блиноподобное лицо, шумно радуясь собственной сообразительности.

– Разрази меня гром, да ты хуже чайки, – сказал Джек, наблюдая, как Куойл вываливает сельдей в ведро.

– Я бы мог съесть ее целую лодку.

– Если бы ты не умел делать газету, тебе надо было бы заняться рыбалкой. Тебе ведь это нравится. Я же вижу. А знаешь, что еще хорошо? Взять в лодку маленькую плитку, сковородку и кусок соленой свинины – и можно сделать лучшую еду, какую ты когда-нибудь пробовал. Почему никогда не увидишь, чтобы рыбак брал обед с собой? Даже если у него зверский аппетит. Ничто, приготовленное на берегу, не сравнится с тем, что ты вытаскиваешь из моря. Надо будет тебе как-нибудь выйти со мной на рыбалку.

Спустя две недели сельдь необъяснимым образом ушла, и «Балаболка» временно сжалась в объеме, пока Билли, Куойл и Дэннис помогали Джеку ремонтировать его ловушки для лобстеров и делать новые. А Бенни Фадж отправился в бухту Миски вырывать все зубы.

– Не знаю, смогу ли я наловить лобстеров только для себя или для всех.

– Я бы хотел пойти с тобой, – сказал Билли. – На лобстерах можно хорошо заработать. Но трудно получить лицензию. Единственный способ – это пристроиться к Дэннису.

– Я готов, – сказал Дэннис.

– Это не так скоро делается, – заметил Джек коротко и сурово. Он ревниво относился к рыболовецким правам Дэнниса. И все еще хотел удержать своего последнего сына на берегу.

– Выберем хороший денек и сварим большого лобстера, да? – сказал Билли. – Даже если нам придется его купить у кого-нибудь из Безымянной бухты. Жаль, что нет никакого праздничного повода.

– Есть, – возразил Куойл. – В эту субботу возвращается тетушка, и мы устраиваем у нас дома праздник в честь ее возвращения. Но вот насчет лобстера не обещаю.

В углу сарая Джека лежала горка камней. Якоря для вершей, сказал он. Грузила.

38. Мечта о гонках на собачьих упряжках

Привязь для большой собаки из ремня сыромятной кожи. Сузьте к концу и зачистите четыре ремешка, сделайте петлю на узком конце самого длинного из них и свяжите все ремешки вместе. Сплетите четырехжильный квадратный линь. Увенчайте его большим узлом-бутоном. Поверх стяжки завяжите кожаный шнурок узлом «турецкая чалма».

Книга узлов Эшли

Бегунок на молнии свитера звякнул, когда Элвин Йарк доставал свою потертую рулетку из кармана. Пора за работу. Накануне он очистил кишечник квартой настоя пихтовой хвои, снова «завел» его и теперь был готов землю перевернуть. Огрызком карандаша он отметил на киле место присоединения пары панелей, которая еще не была вырезана из гнутых заготовок. В окно была видна пустая дорога. Мурлыча песенку себе под нос, он повернулся к подвесной полке, тянувшейся вдоль всей мастерской, снял с нее гнутые деревянные рейки, пристроил их вдоль всей рамы – от форштевня до мидель-шпангоута и дальше до кормовых шпангоутов, – и лодка обрела форму.

«А Куойл пропустил самое интересное – не увидел, как из ничего получается лодка». Он снова взглянул в окно. Никого, только апрельские воды струятся среди снега, как вспыхивающие улыбки, как кружевная скатерть, которую медленно разворачивают на столе. Клочья пены облепляли надводные основания свай. За мысом осколки айсбергов, блинчатые льдины, плавучие ледяные поля и разрушающийся айсберг, напоминавший синий радиатор, качались на беспокойной воде.