Корабельные новости

Куойл посадил Саншайн на колени, осмотрел красное пятно у нее на лбу, поцеловал его, стал качать девочку. Банни из дальнего угла сверлила всех троих ненавидящим взглядом. Куойл улыбкой дал понять, что ее взгляд его не трогает. Но его тревожило то, что дети вечно визжали и царапались. Когда же они станут добрее друг к другу?

– В мастерской еще все вверх дном, но по крайней мере швейные машинки уже установлены. Большая проблема – найти квалифицированных помощников, но я уже обучаю двух женщин – миссис Мейвис Бэнгз и Дон Баджел. Мейвис – старшая из них, вдова, а Дон еще только двадцать шесть. Училась в университете, стипендия и все такое. Но по ее профессии совершенно нет работы. Когда на рыбном заводе требовались рабочие руки, она чистила пинагоров[48], а в промежутках перебивалась на пособие по безработице. Икра пинагора ценится. – Сама она ее не любила.

– Нет, я не видел мастерской. Я брал интервью у твоих заказчиков, мне надо написать об их яхте. Мелвиллы. Это был для меня сюрприз. Я понятия не имел, что ты занимаешься обивкой яхтенных интерьеров.

– Да, занимаюсь. Я ждала, когда прибудет мое оборудование. Открыла мастерскую дней десять тому назад. Я начала заниматься яхтами после смерти моего друга. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году. В те времена это называли «другой половиной». Уоррен. Так я потом назвала собаку. Из почтовой службы. Уоррен, конечно, а не собака. – Она рассмеялась. Выражение ее лица неуловимо менялось. Она не стала говорить Куойлу, что Уоррен на самом деле звали Айрин Уоррен. Самое дорогое для нее существо в мире. Смог ли бы он это понять? Нет, не смог бы.

– До сегодняшнего дня я вообще не знал, что такая профессия существует, и меньше удивился бы, если бы ты оказалась физиком-ядерщиком. – Ему пришло в голову, что он почти ничего не знал о жизни тетушки. И не испытывал желания узнать.

– Ну, для газетчика тебя слишком легко удивить. Все просто и логично. Я выросла у моря, кораблей видела гораздо больше, чем машин, хотя, разумеется, это были отнюдь не яхты. Первой моей работой в Штатах была работа на швейной фабрике, мы шили пальто. Все те годы, что мы с моим другом провели вместе, мы жили в плавучем доме, швартовались в разных маринах вдоль побережья Лонг-Айленда.

Больше всего нам нравилось в Лоунлибруке, в тамошней марине мы простояли дольше всего. А когда нам надоедало глядеть на одни и те же корабли, мы по воскресеньям плыли в какую-нибудь другую бухту, посмотреть на тамошние суда, пообедать. Это было своего рода хобби, что-то вроде бердвотчинга[49]. «Как ты насчет того, чтобы совершить небольшое путешествие, посмотреть на другие корабли?» – предлагал один из нас. Мы мечтали когда-нибудь заиметь симпатичный маленький кеч[50] и совершать на нем круизы, но мечта не сбылась. Я всегда воображала, как мы вдвоем вернемся сюда, в мой старый дом, но возвращение все откладывалось и откладывалось. Так что для меня вернуться сюда отчасти было и данью памяти друга.

На самом деле это значило для нее гораздо больше.

– Как-то я перетянула старое кресло, которое стояло в нашем плавучем доме. У него были хорошие формы, но цвет обивки напоминал горчицу, а обивочный шнур весь растрепался. Я купила хорошую обивочную ткань, темно-синюю с красным рисунком, сняла старую обивку и использовала ее в качестве выкройки. Не пожалела времени – строчила, прилаживала, гладила. Получилось идеально. И мне очень понравилось этим заниматься. Я всегда любила шить, работать руками. И другу понравилось. Тогда я попробовала работать с кожей. Это было нечто – работать с кожей. Она была темно-красной, наверное, именно этот цвет называют бургунди. Единственное, что мне не удавалось, это как следует приладить кайму. Обивка съеживалась то там, то здесь. И еще было очень трудно простегивать. Я приходила в отчаяние, глядя, как порчу эту прекрасную кожу. Потому что, с моей точки зрения, она была испорчена. Помог совет друга: «Почему бы тебе не поучиться работать с кожей? Не пройти специальный курс?»

Мы нашли объявление в «Обозрении драпировщика» – подписка мне была подарена на Рождество, опять же другом. Вот уж кто был читателем – читалось все, что попадало в дом: надписи на упаковках зубной пасты, винные этикетки – мы, бывало, покупали бутылку вина для пятничного ужина, – ну и, конечно, книги! Ими был набит весь наш плавучий дом. Так вот, в объявлении говорилось, что в некоем училище в Северной Каролине набирают летний курс по «современным технологиям драпировки». Мы выписали их буклет. Я пришла в ужас, увидев, сколько стоит обучение, к тому же мне не хотелось уезжать одной на все лето – курс был рассчитан на восемь недель. «Кто знает, Агнис, может быть, такой шанс тебе больше никогда не представится». Этот аргумент друга меня убедил. Я решилась.