Корабельные новости

– В кораблекрушении, мой мальчик, из-за которого он здесь и очутился. По дороге сюда мы с тобой говорили об именах, которые дают скалам, но в море есть смертельные опасности, которые имен не имеют, потому что они постоянно кочуют, внезапно подкрадываются и бесследно исчезают. – Он указал на айсберги, видневшиеся на горизонте. – В девятьсот девятом году еще не было ледовых патрулей, радаров и системы погодного оповещения. Приходилось на свой страх и риск прокладывать курс среди айсбергов. И корабль, на котором плыл мой отец, так же, как «Титаник» три года спустя, столкнулся с айсбергом в коварных июньских сумерках. Как раз здесь, прямо напротив острова Зоркий. Для айсбергов карт не существует. Из тех трехсот четырнадцати детей спаслись только двадцать четыре. В официальных бумагах значилось двадцать три. И спаслись они благодаря юному Джо Сопу – тому самому, который потом стал известен как шкипер Джо, один из последних асов вождения рыболовецких шхун на банке. Он тогда как раз поднялся на смотровую площадку за своей коровой, увидел огни, услышал крики детей, падавших в ледяную воду.

Он помчался к домам, громко вопя, что произошло кораблекрушение. Все до единой здешние лодки были тут же спущены на воду. Даже две вдовы сели на весла и спасли троих ребятишек, все сделали всё, что могли. Но для большинства пассажиров было уже поздно. В такой воде долго не протянешь. Кровь леденеет в жилах, теряется чувствительность, и человек умирает быстрее, чем мы дойдем отсюда до дома.

Несколько недель спустя другой корабль, набитый детьми из детских домов, на пути в Канаду бросил якорь у наших берегов и прислал шлюпки за выжившими, чтобы доставить их по изначальному назначению. Но мой отец не захотел уезжать. Он нашел свой дом здесь, в семействе Притти, и они его спрятали, сказали властям, что произошла ошибка, на самом деле спасенных было только двадцать три. Бедняга Уильям Энкл пропал. Так мой отец сменил фамилию на Притти, вырос здесь и зажил своей отдельной жизнью. И если жизнь эта не была счастливой, то он этого так и не узнал.

Отправься он вместе с остальными, жизнь его, наверное, сложилась бы прискорбно. Канада строилась на рабском труде этих несчастных детей из домов призрения, которых заставляли работать до изнеможения, с которыми обращались как с грязью, едва не морили голодом, и которые сходили с ума от одиночества. Мой отец переписывался с тремя из них. У меня до сих пор сохранилось несколько писем. Бедные дети, отринутые своими семьями, пережившие кораблекрушение и чуть не утонувшие в ледяном море, окончили свою тяжкую жизнь во враждебном окружении и одиночестве.

Глаза Куойла увлажнились, он представил своих маленьких дочек сиротами, направляющимися через холодный континент в услужение к какому-нибудь бессердечному фермеру.

– При этом заметь, Притти тоже жили нелегко, жизнь на острове Зорком – не сахар, но все же у них были коровы и кое-какое сено, ягоды, рыба и картофельные огородики, осенью они запасались мукой и беконом у торговцев в Якорном когте, а когда наступали тяжелые времена, соседи всем делились и помогали друг другу. Да, денег у них не было, и море таило много опасностей, мужчины погибали, но все же та жизнь приносила удовлетворение – нынешним людям ее не понять. То была общинная жизнь, все работали вместе, иногда все шло гладко, иногда шероховато, но все были вместе. Жизнь и работа, которую они делали, не были отделены одно от другого, как сейчас.

Отец получал эти душераздирающие письма иногда через полгода после того, как они были отправлены, и когда он читал их вслух, люди не могли сдержать слез. Ох, как им хотелось добраться до этих жестоких фермеров из Онтарио! На острове ни один человек ни разу не проголосовал за конфедерацию с Канадой! Мой отец наверняка был бы с теми, кто в День присоединения Ньюфаундленда к Канаде надел на рукав черную повязку. Если бы он дожил до этого дня.