Корабль-призрак

– Любимая, ты выслушаешь меня? – спросил Филип, немного помолчав.

– Говори, говори, милый мой. Я готова внимать тебе вечно.

Филип коротко поведал ей обо всем, что с ним случилось, о причине своего неожиданного возвращения и ощутил себя сполна вознагражденным за все перенесенные невзгоды, когда Амина, которая еще никак не могла успокоиться, осы́пала его ласками.

– Как поживает твой отец?

– С ним все хорошо, но о нем мы поговорим завтра…

«Да, – подумал Филип поутру, проснувшись и любуясь прелестными чертами продолжавшей сладко спать супруги, – да, Господь милосерден. Выходит, мне еще суждено испытать толику счастья. Выходит, обрету я счастье или нет, зависит от того, исполню ли я надлежащим образом свой долг, и меня ждет страшная кара, если я когда-либо пренебрегу этим долгом. Так тому и быть! Невзирая на опасности и не страшась смерти, я буду исполнять свой долг, полагаясь на милосердие Божье и уповая на награду здесь, на земле, и в ином, лучшем мире. Разве меня не ждет воздаяние за все мои муки? Конечно ждет, как же иначе?»

Филип нежным поцелуем разбудил жену и всмотрелся в ее черные глаза, взгляд которых полнился любовью и радостью.

Прежде чем спуститься вниз, юноша снова осведомился насчет минхеера Путса.

– Скажу честно, отец изрядно меня беспокоит, – созналась Амина. – Приходится запирать гостиную, когда я покидаю дом, ибо не раз и не два я заставала его за попытками взломать створки буфета. Его жажда золота неутолима, ни о чем другом он и не помышляет. Он меня изводит, твердит, что мне следует забыть тебя и передать ему все твое богатство. Впрочем, меня он побаивается, а твоего возвращения боится и того сильнее.

– Он в добром здравии?

– Для своего возраста он еще крепок, но слабеет, подобно тому как прогорает свеча: пламя то вспыхивает ярче, то колеблется. Порою он рассуждает так, словно выжил из ума, а в другое время говорит и ведет себя как полный сил юноша. Эта его страсть к деньгам – сущее проклятие. Мне горько в этом признаваться, Филип, но, думаю, на краю могилы мой отец пожертвует нашими с тобою жизнями, дабы завладеть теми гульденами, всю гору которых лично я бы променяла на один твой поцелуй.

– Ты говоришь, Амина, что он пытался взломать замки?

– Это лишь мои подозрения, Филип, и у меня нет твердых доказательств. Я буду следить за ним… Но хватит о моем отце! Вы скоро с ним увидитесь. Предупреждаю: не жди радушного приема и не рассчитывай на искреннюю радость. Я не стану извещать его о твоем возвращении, хочу, чтоб оно застало его врасплох.

Амина отправилась готовить завтрак, а Филип спустился следом через несколько минут. Минхеер Путс сидел за столом рядом с дочерью.

– Аллах всемилостивый! – воскликнул врач. – Неужто это вы, минхеер Вандердекен?

– Именно так, – подтвердил Филип. – Я вернулся вчера ночью.

– Амина, почему ты мне не сказала?

– Хотела тебя удивить, – ответила дочь.

– Уж я удивился. Когда вы снова отплываете, минхеер Филип? Наверное, очень скоро? Может, завтра?

– Через несколько месяцев, увы, – отозвался Филип.

– Месяцев?! Так долго ждать в праздности! Вам же надо зарабатывать! Скажите, вы небось вернулись с богатой добычей?

– Нет, – коротко обронил Филип, – мой корабль затонул, а сам я чуть не погиб.

– Вот как? Но вы же уплывете снова?

– Да, в свое время я уплыву снова.

– Очень хорошо. Мы присмотрим за вашим домом и вашими гульденами.

– Пожалуй, я избавлю вас от необходимости заботиться о моих деньгах, – объявил Филип нарочно, чтобы подразнить врача. – Полагаю, я заберу их с собой.

– Заберете с собой? Зачем, скажите на милость? – Путс заметно насторожился.

– Буду закупать товары по пути и умножать свои средства.

– Но с вами опять может случиться что-то нехорошее, и вы потеряете все свои деньги! Нет-нет, минхеер Филип, плывите сами, а гульдены оставьте дома.

– Я уже решил, – стоял на своем Филип. – Когда уеду, возьму деньги с собой.

Разговор этот привел Филипа к мысли, что, если он убедит минхеера Путса в своем стремлении забрать деньги, Амине станет намного легче. Ей больше не придется, как она жаловалась, постоянно следить за отцом. Потому стоило уверить врача, что Филип уедет со всеми деньгами.

Минхеер Путс утратил интерес к беседе и погрузился в унылое молчание. Потом резко поднялся из-за стола, покинул гостиную и отправился к себе наверх. Филип объяснил жене, почему повел себя так с ее отцом.

– Я очень признательна тебе, Филип, и спасибо за твою заботу обо мне, но зря ты вообще заговорил об этом. Ты плохо знаешь моего отца. Теперь мне придется следить за ним вдвое тщательнее.

– Чем нам может навредить слабый старик? – Филип рассмеялся, но Амина не разделяла его беззаботности и с той поры не спускала с отца глаз.

Весна и лето быстро миновали, как бывает всегда, когда люди счастливы. Филип с Аминой много разговаривали о том, что случилось в плавании, – о сверхъестественном появлении корабля-призрака и о кораблекрушении.