Корабль-призрак

Минхеер Путс забрал у Амины кружку и вошел в спальню Филипа.

– Вот, сынок, на, выпей, и ты сразу поправишься.

Руки минхеера Путса дрожали так сильно, что капли вина забрызгали одеяло. Амина, пристально наблюдавшая за отцом, мысленно порадовалась тому, что не принесла Филипу кружку с порошком. Филип же приподнялся на локте и выпил вино, а минхеер Путс пожелал им обоим спокойной ночи и ушел.

– Не оставляй его, Амина. За остальным я присмотрю, – сказал он напоследок.

Амина, которая хотела спуститься в гостиную за свечой, послушно осталась с мужем и поделилась с ним своими опасениями, а заодно призналась, что не стала давать ему отцовское лекарство.

– Думаю, ты ошиблась, Амина, – проговорил Филип. – Уверен, что ошиблась. Разве может быть человек настолько порочен? И это ведь твой отец.

– Ты знаешь его намного хуже, чем я, и не видел того, что привелось видеть мне, – ответила Амина. – Тебе неведомо, на что толкает людей золото. А если я ошибаюсь, тем лучше. Тебе нужно поспать, а я пригляжу за тобой. Прошу, не спорь, я чувствую, что все равно не смогу заснуть. Немного почитаю, а потом лягу.

Филип не стал возражать и вскоре крепко заснул, Амина же сидела подле него, пока не миновала полночь.

«Как тяжело он дышит, – думала Амина, – но, дай я ему тот порошок, кто знает, сумел бы он вообще проснуться? Мой отец весьма сведущ в восточных премудростях, и я его боюсь. Слишком часто он за кошель золота готовил снадобья, погружающие в вечный сон. Мне ли этого не знать? Любой другой испугался бы самой мысли, но он всегда был готов обречь ближнего на смерть по воле нанимателя и наверняка не пощадил бы даже мужа собственной дочери. Я давно слежу за ним, я знаю, о чем он думает и чего желает. О, какая страшная беда подступила к нам этим вечером, какое жуткое злодейство! Да, Филип болен, но ведь не настолько, чтобы умереть. Нет-нет! Вдобавок его время еще не пришло, ему же суждено выполнить роковое предназначение. Скорее бы утро наступало! Как крепко он спит! Вот, пот на лбу… Надо укрыть его потеплее и проследить, чтобы он не сбросил одеяло… Чу! Кто-то стучит в дверь. Как бы Филип не проснулся. Это наверняка явились за моим отцом».

Амина вышла из комнаты и поспешила вниз. Она правильно догадалась, что пришли за минхеером Путсом, которого звали к роженице.

– Он сейчас придет, – пообещала Амина. – Я его позову.

Она поднялась наверх и постучала в дверь отцовской комнаты. Ответа не последовало, и она постучала снова.

«Странно, – подумалось ей, – у отца нет привычки спать так крепко». Она открыла дверь и вошла в комнату. К ее удивлению, отца там не оказалось. «Не припомню, чтобы я слышала его шаги, – подумала она. – Да, он спускался вниз за свечой, а вот поднимался ли обратно?»

Амина побежала в гостиную и там нашла минхеера Путса, спящего на кушетке. На все попытки его разбудить он никак не откликался. «Боже милосердный, – мысленно вскричала Амина, – да он же умер!» Она поднесла свечу к лицу отца. Да, его глаза открыты, но уже остекленели, а губы раздвинуты…

Амина оперлась на стену, пытаясь успокоить смятение в мыслях. Мало-помалу она оправилась.

«Вот и доказательство, – сказала она себе, когда подошла к столу и заглянула в кружку, где смешивала с вином бурый порошок; та была пуста. – Отца настигло справедливое возмездие Небес! Увы, что он был за человек! Да, мне все ясно. Он так испугался собственных темных желаний, что налил себе вина, чтобы притупить муки совести. Он и помыслить не мог, что порошок остался в этой кружке, а потому наполнил ее и выпил, обретя смерть, которую уготовил другому! Тому, за кого вышла замуж его родная дочь! Филипу, моему мужу! Не будь ты моим отцом, – тут Амина взглянула на мертвое тело, – я бы плюнула на тебя и прокляла навеки! Что ж, ты получил по заслугам, и да смилуется Господь над тобою, жалкое, слабое, порочное создание!»

Амина отправилась наверх, где продолжал крепко спать Филип, обильно потевший во сне. Большинство женщин при таких обстоятельствах разбудили бы своих мужей, но Амина не думала о себе: Филип был болен, и она не собиралась будить его для того, чтобы усугубить хворь печальными новостями. Она присела возле кровати, закрыла лицо руками, облокотясь на колени, и оставалась в таком положении, погруженная в свои думы, покуда яркие лучи солнца не проникли в комнату.

Из размышлений Амину вырвал новый стук в дверь. Она поспешно спустилась вниз, но дверь открывать не стала.

– Позовите минхеера Путса! Он срочно нужен! – донесся из-за двери девичий голос.

– Милая Тереза, – ответила Амина, узнавшая этот голосок, – мой отец, к сожалению, больше нуждается в помощи, чем все больные на свете, ибо его труды здесь, боюсь, закончены навсегда. Когда ты прибегала в первый раз, ему нездоровилось и он не смог встать с постели. Прошу, окажи мне услугу и позови к нам отца Сейзена, дабы он позаботился о душе моего отца.

– Ой! – воскликнула Тереза. – Конечно, госпожа Амина, не беспокойтесь, я вас не подведу.