Коровы

— Ну, приблизительно так, если не брать в учет совокупность тех действий, а также мысленных действий, которые порождает эта любовь как в проекционной иллюзии, так и здесь, в реальной действительности. Для этого достаточно помнить Яна и Хею, о которых я не просто так рассказал…

— Вот я и хочу рассказать, — призналась Елена, — об этих самых мысленных действиях, не столько ради того, чтобы освободиться от ненужных воспоминаний, которые, честно сказать, не так уж и тревожат меня, но лишь для понимания сути моей плачевной истории, оставившей меня без проекции — о чем, впрочем, я не особенно и жалею. Вы, Пастух, великий знаток коровьих сердец, и поэтому я надеюсь, что, услышав мою историю, вы сейчас же определите, что это было: нереальность в нереальности, реальность в нереальности или реальность в реальности, — я, пройдя теперь двадцать девять столбов и узнав многое о себе и окружающем истинном мире, тем не менее совершенно запуталась в отношении истории любви моей бывшей проекции, — была ли эта любовь вообще или ее не было, хотя, как я теперь понимаю, выдуманное тоже есть и существует реально.

30. Сомнения Елены

— Может быть, это был сон, Елена? — предположил Пастух. — Тогда не рассказывай, здесь этими коровьими снами переполнено все, и каждая из коров хочет поделиться приснившимся, причем довольно однообразным.

— Нет, Пастух, сон не может так долго длиться и, превращаясь в реальность, оставаться все тем же сном…

— Но тогда, возможно, проекция твоя выдумала вторичную ирреальность — это тоже не интересно: копаться во вторичном несуществующем…

— Вы забыли, Пастух, что проекция моя не была бессущностной, способной создавать наслоение иллюзий, и поэтому я утверждаю, что история моя в нереальности выглядела как реальность… В отличие от Джумы, я не читала в проекционном мире так много книг, да и должна ли корова посвящать свою молодость этому, как выяснилось, бесполезному, по сути своей, занятию? Теперь получается, что не должна, поскольку, несмотря на обилие прочитанного в своей голове, Джума не нашла никакого выхода из своей довольно простой ситуации, кроме того как сознанием своим раздвинуть тесноту окружающего пространства и удалиться из потустороннего мира в сущностную реальность. Но все же я прочитала несколько любовных романов, ища в них что-то похожее на то, что преследовало меня в нереальности. Но, к сожалению, ничего похожего в этих романах я не нашла.

— Что же тебя преследовало, Елена? — спросил Пастух и задымил очередную козу. — Не призрак ли в сером плаще и кепке, с которым ты, в отличие от Марии-Елизаветы, не захотела знакомиться, а он все преследовал и преследовал?..

— Меня, в отличие от Марии-Елизаветы, преследовало совсем другое: нереальность, которая постепенно превратилась в реальность…

— Превращений подобного рода, Елена, не существует, и все они относятся к проекционной фантазии. Возможно, ты хочешь сказать, что с точки зрения проекционного, нереального мышления тебя преследовало нечто истинное и реальное, которое сначала казалось тебе нереальностью?

— Точнее, Пастух, я выражусь так: в нереальности меня преследовала ирреальность, которая довела меня до реальности…

— Знаешь, Елена, — ответил Пастух, — я думаю, даже Ида не сможет промычать то, что ты хочешь выразить. Ида, — обратился он к Иде, — можешь ли ты промычать то, что сказала Елена?

Но Ида, не промычав ничего, ответила следующее:

— Проекция этой телки, кажется, просто сошла с ума, пусть телка выговорится как следует, а то вся эта несуразица так и останется в ее голове и будет мешать, то и дело всплывая, и в будущем — как корову — за такие невнятности, которые даже не промычишь, ее могут и наказать…

— Действительно, — согласился Пастух, — что-то тут отдает проекционной относительностью понятий, которая ведет к словоблудию и порождает несуществующее искаженное…

— Тогда, Пастух, я расскажу как могу, не рассуждая о сути случившегося. Хотя, чувствуя под собой вечную твердь поверхности и ощущая над головой незыблемый свод, а также помня свой сущностный вид в том самом зеркале, в которое мы смотрелись, мне совершенно не хочется использовать проекционные описания…

— Что делать, Елена, иначе мы тебя не поймем… Мышлением своим ты опять опережаешь столбы, но объяснить все с сущностной точки зрения пока еще не умеешь…

— И правда, Елена, можешь ты не тянуть, не усложнять и без того непонятное, — попросила Рябинка, — а то и так ум заходит за разум: перестаешь понимать что-либо про себя, воображение уносит в межплоскостное пространство, чувствуешь себя куклой…

— Рассказывай, Елена, проекционно, и наша звездная Мать — свидетель тебе! — сказала Джума и прибавила: — Аллах велик и все видит!