Кощеева жена

– Ну хорошо, ты из ихнего дома ушла. Но ты же понимаешь, что тебя первым делом будут искать здесь, у меня, – строго сказала она, – а если найдут? Что тогда люди обо мне скажут?

Матрена пожала плечами, растерянно осмотрелась по сторонам.

– Куда же мне податься? Мне ведь больше некуда идти! У меня только ты есть, – прошептала она.

– Так и я не могу тебя, такую, принять! У тебя, смотри-ка, пузо на лоб скоро полезет, а у меня две дочки незамужние, пока зима – сваты к нам ходят. То одни, то другие. А на тебя посмотрят, и все испугаются, разбегутся! Подумают, что и мои девицы такие, раз ты такая!

Голос женщины стал неприятно-высоким и негодующим. Матрена сидела неподвижно, глядя в стену.

– Что же мне делать-то, тетушка Серафима? Ничего в голову не идет. Не скитаться же мне по чужим дворам, как мать моя скиталась!

– Ох… – вздохнула женщина.

Подойдя к Матрене, она положила руки ей на плечи и заговорила:

– Есть один человек, который примет тебя. Просто так я бы тебе никогда об этом не рассказала, но теперь придется. Помочь тебе все равно больше некому.

– Кто это? – тихо спросила Матрена, взглянув на тетку снизу вверх.

– Ведьма Упыриха. Может, ты слыхала о ней? Живет она в лесу у Большой горы.

Матрена скривилась при упоминании уже знакомого имени.

– Я уже была у нее. Хотела избавиться от ребенка, да она меня отговорила.

Тетка Серафима удивленно ахнула и осела на скамью.

– Как это – отговорила? Никого не отговаривает, всех избавляет, а тебя отговорила?

Матрена кивнула.

– Она мне сказала, что я достаточно сильная, чтобы родить это дитя.

Женщина хмыкнула, нахмурила брови.

– Неуж она тебя узнала? – задумчиво проговорила она.

– Даже не знаю, пустит ли Упыриха меня к себе. Не очень-то она приветливая! – вздохнула Матрена.

– Она тебя пустит. Я это наверняка знаю.

– Почему? Старуха очень своенравная!

Тетка Серафима замерла, на ее лице появилось странное выражение – не то печаль, не то недоумение.

– Ведьма Упыриха – твоя родная бабушка.

Матрена открыла от удивления рот. Такого признания она никак не ожидала.

– Ты, верно, шутишь, тетушка? Врешь ты мне что ли? – спросила она.

Но тетка Серафима покачала головой.

– Это все чистая правда.

– Почему же ты раньше мне про это не рассказывала? – Матрена пристально уставилась на женщину.

Та пожала плечами, протяжно вздохнула.

– Матушка твоя не велела говорить.

– Но почему?

У Матрены было такое чувство, как будто дощатый пол поплыл под ее ногами, как будто весь мир перевернулся с ног на голову.

– Ступай, Матрена, к Большой горе, к Упырихе, родной бабке своей, – нетерпеливо сказала тетка Серафима, – ступай, пускай она тебе обо всем сама рассказывает.

Матрена молча встала, подошла к окну. И тут из горницы послышались легкие девичьи шаги.

– Дочки проснулись. Пойду проведаю, да и сама оденусь. Утро уже, пора за работу приниматься.

Тетка Серафима задумчиво посмотрела на поникшие плечи Матрены и жалостливо проговорила:

– Садись, Матрена, за стол, попьешь на завтрак киселя вместе с сестрицами. Но потом, будь добра, уходи отсюда. Я тебе больше ничем помочь не смогу. Извиняй.

Тетка Серафима ушла в девичью горницу, где когда-то спала и сама Матрена. Тетин дом когда-то был ей родным, а теперь она ее гонит отсюда прочь, как ненужную, паршивую собаку.

Когда женщина вернулась в кухню, Матрены там уже не было. Она облегченно вздохнула и принялась, как ни в чем не бывало, хлопотать у печи.

***

Матрена снова, держась за живот, ползла по высоким сугробам – туда, где возвышалась над ровными еловыми верхушками, точно подрезанными ножницами по одной линии, Большая гора. Зимний день был ясен и суров, а живот Матрены был тяжел и тянул ее к низу. Она часто останавливалась, чтобы отдышаться, но руки мерзли, и ей приходилось ползти дальше, превозмогая усталость.

На этот раз избушка ведьмы показалась сразу – она стояла у подножия горы, вся припорошенная снегом.

– Бабушка Упыриха! Эй, бабушка Упыриха! – закричала Матрена, остановившись напротив избушки.

Какое-то время все кругом было тихо, ей даже показалось, что в избушке никого нет. Но в этот самый момент старая ведьма распахнула дверь и замерла на пороге.

– Опять ты? – спросила старуха, и в голосе ее не было ни капли удивления, – Облюбовала мою избу? Или снова решила от бремени избавиться?

– Бабушка Упыриха, пусти меня к себе пожить, – жалостливо попросила Матрена.

Но старуха покачала головой.

– Не проси, не пущу. А если пущу, то дорогую цену попрошу.

– Бабушка Упыриха, но я ведь твоя внучка… – выдохнула Матрена, – Я все знаю!

От волнения, Матрена отвела взгляд в сторону, делая вид, что рассматривает снег под ногами. На самом же деле, она боялась взглянуть на старуху, боялась ее реакции. В голове Матрены закружились тревожные мысли. А вдруг она не поверит ей? А вдруг тетка Серафима обманула ее, и это все неправда?

Тишина, повисшая между старой ведьмой и ее незваной гостьей, угнетала, но вскоре Упыриха усмехнулась. Тогда Матрена осмелилась поднять голову и посмотреть ей в лицо. Взгляд ведьмы был темный и спокойный, а на губах играла загадочная усмешка. Она развернулась и пошла обратно в дом.