Костя в школе. Началка

– И у него опыт есть девочек изображать, – ехидно напомнил Никита.

– Но это будет… смешно, – сделал я последнюю попытку.

– Посмотрим, – задумчиво сказал директор.

Меня нарядили в голубое платье, которое в плечах затрещало по швам. Бежевые ботинки на шнурках оставили, так как запасных туфель не было. Голубой парик завершил мой образ, изменив до неузнаваемости.

– Всё, ребятки, нопасаран, – сказал директор. – Мальвина, не сутультесь.

И он хлопнул меня по спине, так что швы расползлись до дыр.

– Дорогие зрители, – донеслось со сцены, – прошу занять свои места, выключить телефоны и приготовиться смотреть главную премьеру этого года – спектакль по мотивам сказки Алексея Толстого «Буратино».

Зрители притихли, а папа Карло и Джузеппе с поленом отправились на сцену. Буратино был спокоен, как слон, и отыграл так же легко, как на репетициях. Не успели глазом моргнуть, как он уже купил билетик в кукольный театр, заиграла музыка, и мы с Никиткой двинулись с песней на сцену.

– Сейчас вы увидите комедию, – продекламировал Никита. – Она называется «Девочка с голубыми волосами, или Тридцать три удара». Меня будут бить палкой, давать пощёчины. Это очень смешная комедия.

Арлекин принялся дубасить бедного Пьеро палкой, а тот продолжал:

– Я грустный, потому что от меня убежала невеста. Её зовут Мальвина, девочка с голубыми волосами.

Тут Никитка посмотрел на меня и не удержался от смеха, но сделал вид, что плачет.

Да уж, чего-чего, а оказаться женихом и невестой мы никак не рассчитывали.

Буратино выскочил защищать Пьеро, и в общем суматохе никто, кажется, не заметил, что с Мальвиной что-то не так.

Дальше все играли неплохо: Алиса только немного перестаралась, а Карабас пару раз запнулся.

Мне предстояла обширная сцена с Буратино, где Мальвина должна учить его манерам, математике и прочему. Я перечитывал текст и пытался войти в образ, вспоминая Марусю.

Наконец кто-то толкнул меня на сцену. Всё прошло отлично, как по маслу. Я ни разу не запнулся и вообще очень здорово изобразил занудную Мальвину, чем заслужил небольшую порцию аплодисментов. Оставалась лишь небольшая сцена с Никитой. Но какая! Ему предстояло объясниться мне в любви, и это оказалось выше наших сил.

– Здравствуйте, Мальвина! – сказал Пьеро.

Я склонился в реверансе.

– Здравствуйте, Пьеро!

Дальше я должен был что-то спросить, какую-то ерунду вроде «Не хотите ли выпить кофе?», но в тот момент я понял, что ничего не помню и даже не могу попробовать вспомнить! Извилины будто парализовало!

Пьеро смотрел на меня глазами, полными ужаса.

– А что вы тут делаете? – поинтересовался я не своим голосом.

– Я? – переспросил Пьеро.

– Вы, – подтвердил я.

– Я? – повторил Никита, и зрители захихикали.

– Вы-вы, Пьеро, – невероятным усилием воли я вернулся в образ девочки-зазнайки. – Что вы тут делаете?

– Я люблю вас, Мальвина, – сообщил Пьеро упавшим голосом.

– И я вас, Пьеро, – неожиданно и с чувством ответил я.

Из зала донеслось шушуканье с хихиканьем.

– Что же нам делать? – ничуть не обрадовавшись моему признанию, спросил Пьеро.

Я развёл руками, и тут, к счастью, на сцену выскочил Артемон.

– Ав-ав!

– Рад тебя видеть, Артемон, – сказал Никита.

– Ав-ав, – обратился ко мне Артемон.

Я помнил, что это «ав-ав» по сценарию и я должен был дать ему какое-то указанье, но какое? Мне хотелось стукнуть себя по голове.

– Что, дорогой? – спросил я с надеждой вместо того, чтобы сказать: приведите сюда Буратино!

Артемон ещё разок сердито гавкнул и скрылся, а мы снова остались с Никитой наедине. В полной тишине. Я заметил, что Людмила Ивановна полусидит за сценой без чувств и Базилио помахивает над ней своей шляпой.

– Не прочтёте ли мне одно из ваших чудесных стихотворений? – нашёлся я.

Никита кивнул.

– Белеет парус… – начал было Никита, но слова его потонули в зрительском ха-ха.

И тут на сцену выскочил Буратино.

– О, Буратино! – обрадовались мы.

– Вы меня звали? – он многозначительно поднял нарисованные брови. – Вы что-то хотели мне рассказать?

И он начал красноречиво размахивать золотым ключиком. Как мы не догадались поведать ему о потайной двери в каморке папы Карло, мне уже никогда не понять. В ответ мы с Никитой лишь покачали головами. И Буратино, пожав плечами, удалился. Мне ужасно хотелось последовать за ним.

– Так на чём мы остановились? – вместо этого спросил я у Пьеро.

– Белеет парус одинокий, – начал опять Никита, и смех в зале перешёл на уровень беззвучного.

И тут на сцену, с трёхлитровой банкой под мышкой, вышел Коля-Дуремар.

– Я вам не помешал? – спросил он, стараясь не поворачиваться лицом к залу.

Мы энергично замотали головами.

– А вы в курсе, что скоро сюда придут Карабас, Базилио и Лиса Алиса?

«Скорее бы», – подумал я, но изобразил испуг, закрыв лицо руками.

– Где Буратино? – грозно спросил Дуремар.

Сквозь щелочку между пальцами я увидел, что Пьеро показал за кулисы. Нет, так сдавать Буратино не годится.

– Нет! – крикнул я. – Буратино там нет. Он убежал туда.