Костя в школе. Началка

В классе у нас, между прочим, двадцать семь человек. А то может показаться, будто всего четверо. Остальные двадцать три в основном нормальные, но есть двое, про которых лишний раз вспоминать не хочется, а придётся. Звать их Семён и Вениамин, коротко – Сенька и Венька. Но обычно их зовут просто Клещики. Потому что фамилия у них – Клещ. Сенька Клещ и Венька Клещ – двойняшки. То есть родились одновременно, но различить их можно: один чуть повыше, другой пониже, один чуть пошире, другой поуже, дальше передать на словах разницу сложнее. Но главное – что оба здоровые, а характеры – одинаково противные. Нас с Никиткой эти братья сразу невзлюбили, просто так, сами не зная, за что. А когда Наталья Сергеевна начала поддерживать меня в борьбе с математикой, то вроде и повод нашёлся. Присылали мне записочки «подлиза», хихикали и корчили рожи, когда я отвечал у доски, и ещё всякое по мелочи. Благодаря Никитке, я даже не обижался. «Да ну их, дураков, – говорил он, – не обращай внимания». Я и не обращал. Почти. Во втором классе они ещё больше озлобились. Уже, бывало, и рюкзак пнут, и пенал утащат. В толкучке непременно плечом пихнут. И как-то получалось у них улучить момент, когда никто не видит и Никитки рядом нет. Да и словарный запас у них пополнился. «Достали меня Клещики», – пожаловался я как-то Никите. «Что ж ты раньше молчал?» – удивился он. И, недолго думая, к брату. Я даже и не знал об этом. Но на следующий день Сенька с Венькой на меня даже глаз не поднимали. И всё бы хорошо, если б они не принялись за Вергилию.

– Может, попросишь Колю ещё разок провести беседу с Клещиками? – предложил я Никите.

– Да ей по барабану, – отмахнулся он.

– Вергилия, – сказал я, – если тебя Клещики достанут, ты мне скажи, что-нибудь придумаем.

– Мама говорит, настоящие поэты всегда гонимы, – пожала плечами Вергилия. – Так что мне даже приятно. Пускай куражатся.

Но я всё-таки время от времени заступался за Вергилию. Особенно если Маруся оказывалась рядом.

Это была предыстория, а история случилась в ноябре четвёртого года обучения. Когда Никитка заболел, а вслед за ним Коля. Обычно мы с Никиткой одновременно болеем, но в этот раз я почему-то не заразился. В общем, остался один. И Клещики решили отыграться. И так разошлись, что через два дня ходить в школу мне категорически расхотелось. Хуже всего, что они привязались к нам с Марусей.

Она взялась объяснить мне задачу по математике, но мы как-то незаметно перешли с задачки на книжку, которую она мне недавно рекомендовала.

– О, сладкая парочка! – смеётся Сенька Клещ.

– Романтическая беседа! – хихикает Венька.

– Сами вы сладкая парочка! – огрызаюсь я. – А мы математику обсуждаем.

Зачем я стал защищаться, оправдываться? Как это позорно!

– Да ты не переживай, Ромео! – говорит Сенька и брату подмигивает. – Мы никому не скажем.

Имя «Ромео» я, конечно, слышал, но кто это, откуда, понятия не имел. И это ещё больше сбило меня с толку.

– Потому что нечего говорить-то, – сказал я. – Нечего.

Тогда этот ответ казался мне вполне остроумным, но сейчас я понимаю, как же это было жалко! До сих пор злость на себя берёт.

Маруся, не выдержав, ушла. А я за ней не побежал. Я изо всех сил делал вид, что даже этого не заметил.

– Эх, Ромео, – покачал головой Сенька. – Отрёкся от Джульетты. Ай-ай-ай.

– Она тебе не простит, – подтвердил Венька.

И они, довольные, удалились.

– Мам, можно я недельку поболею? – попросил я вечером. – Мне без Никитки скучно.

Мама ожидаемо возмутилась.

– Ещё чего!

– Ну пожалуйста.

Вид у меня был такой несчастный, что мама заподозрила неладное.

– Что случилось? Почему ты не хочешь в школу?

Я излил маме душу и тут же пожалел об этом. Мама пришла в такое возмущение! Даже в тот раз, когда я, спрятавшись в шкафу, порвал её любимое платье, было тише.

Только я не понял, кто её больше возмутил – Клещики или я.

– А ты что сказал? Что нечего рассказывать? Разве так можно? Бедная Маруся!

– А что я мог сказать? – возмутился и я.

– Да что угодно! Ты мог сказать: да, сладкая парочка, а вам что, завидно?

– Они тогда ещё больше дразнить будут. Женихом и невестой обзовут.

– И пусть! Обзовут и успокоятся, если на них не реагировать. Сколько раз я тебе это объясняла!

Ну вот, вместо утешения получил выговор. Точно не мой день. Но мама уже переключилась на Клещиков.

– Какие же подлые! Перебрасываются пеналом?! Разбирают ручки?! – она метала гром и молнии, на которые прибежали папа с бабушкой. В общем, целый семейный совет собрался.

– Надо дать им в нос, – сказал папа.

– Почему в нос? – спросил я.

– Болезненно и кровь пойдёт, не до драки будет, – спокойно объяснил папа.

– Ни в коем случае, – вмешалась мама. – Насилие – это не выход. Я поговорю с их родителями.

– Сам директор с ними регулярно беседует, – сообщил я.

– Ремешок по ним плачет, – высказалась бабушка и ушла к себе.

– Дай в нос, – повторил папа. – Или по шее, вот так. Это не опасно, но страшно.

И он показал, как ударять ребром ладони по горлу.

Мама схватилась за голову, заметив мой интерес.

– Нет, пожалуйста, я сейчас же звоню родителям.