Кожа, в которой мы прячем правду (СИ)

Они явно не представляли, что их ожидает, а иначе собрали бы много больше — и эта недальновидность Ринналу искренне радовала. Она смотрела на тёмную взрыхлённую землю, на распотрошённые, расчленённые, разорванные на части тела — некоторые ещё трепыхались, настолько стойким было колдовство Маннимарко, — и жалела только о том, что ей не удалось понаблюдать за бойней воочию.

Порой она наклонялась, по повреждениям и по остаточным магическим следам распознавая чужие чары, порой — позволяла себе ликующе улыбаться, вглядываясь в изуродованные предсмертным ужасом лица, и с трудом не теряла самообладания.

Дурнотная смесь из горелой плоти, оплавившейся брони и испражнений — когда оживший мертвец наживо отгрызает тебе ногу, тело и предать может! — била Ринналу в ноздри, пьянила, как сливовое вино.

Смерть её не пугала. Смерть была кровной сестрой, покровительницей и возлюбленной — первой союзницей последней из Карудилов, не-королевы, которая уже очень давно не боялась запачкать руки.

— Пойдём, — повторила Мэва и потянула её за руку. — Нужно быстрее его найти.

Обе не сомневались, кто победил в этой схватке, и обе оказались правы. Маннимарко вышел к ним сам откуда-то из-за скосившегося набок дома — усталый и недовольный, но невредимый.

Беседа с ним… не то чтобы “не заладилась”, но и сердечной её при всём желании трудно было назвать.

— Вижу, вы сделали то, что хотели, — вместо приветствия произнёс Маннимарко, кивая на ларец, что Мэва несла под мышкой. Больше он ничего не сказал — только смотрел, скрестив на груди руки, и ждал от неё ответного шага.

— Не мы одни не теряли времени даром, как вижу… Но бабкиного дома мне будет, пожалуй что, не хватать.

— Вот только не делай вид, что это стало для тебя сюрпризом. На что ты рассчитывала, прилетая в эту дыру на драконе? Ты нарисовала мишень у меня на спине и скрылась, оставив разбираться с последствиями.

— Я знала, что ты с ними справишься, Маннимарко, — Мэва, пожимая плечами, назвала его имя так просто и буднично, точно не было в нём ничего особенного, и так же просто и буднично пояснила: — Я хотела вынудить их сделать первый ход. Раскрыть себя, показать, на что они способны — и дать нам повод для скорого и решительного ответа.

Поначалу Маннимарко казался сердитым — как и любой другой мер, которого бы так подставили, — но, когда Мэва назвала его по имени, в одночасье переменился.

Контраст был разительный; тщеславие, властолюбие, привычка повелевать, так до конца и не изжитая, не позволяли ему перевоплотиться в Анкано по-настоящему, даже в Коллегии — но по части актёрских способностей Маннимарко Риннале не уступал, а опыта у него было в разы больше.

Когда Король Червей окончательно сбросил заёмную кожу, трудно было не любоваться этим преображением… И, кажется, происходящее его забавляло: напряжённая поза и обвиняющий, немного капризный тон сменились вальяжностью сытого хищника.

— Тебе стоило остаться и взглянуть на всё своими глазами, Мэва, дочь Сиггейра, если ты и правда хотела узнать, на что они способны. Не страшно было использовать в качестве наживки Око Магнуса, оплаченное кровью твоих товарищей? А если бы я не справился? Или сбежал?

— С Оком, находившимся в твоей власти, ты не мог не справиться — и не мог от меня сбежать, так что даже и не пытайся, — усмехнулась, приняв его вызов, Мэва. — А Риннале, я думаю, не повредила небольшая прогулка. Мы ведь не хотели бы, чтобы она угодила меж двух огней, наша с тобой королева?.. Огня здесь было с избытком, как я погляжу. Никто не ушёл живым?

— И мёртвым — тоже. У меня было два пленника, но после того, как они сказали мне всё, что нужно, их тела уже нельзя было ни для чего использовать.

Играть с Драконорожденной в открытую Маннимарко явно понравилось, и Мэва платила ему той же монетой. Риннала, может, их бы друг к другу приревновала, но понимала прекрасно: пока что они, все трое, на одной стороне доски, но никогда не станут равновесными фигурами. Рядом с ними, древними чудовищами, облачёнными в смертную кожу, ей нужно лишь выживать, и брать то, что даётся в руки, и не пытаться ни на кого из них заявлять права…

Не привязываться, как бы это ни было тяжко, когда Мэва смотрела так и говорила — так:

— Что же, не вижу смысла ходить вокруг да около. Знаю одно: нужно больше огня. Людская молва — оружие обоюдоострое… Негоже нам с вами в открытую связываться с некромантией. Здесь не должно остаться следов.

Следов не осталось: Одавинг, вернувшись по зову Мэвы, выжег драконьим пламенем всё, что уцелело после побоища — дом, дровяной сарай и трупы, как свежие, так и лежалые.

После Риннала прошлась по пепелищу, желая то ли удостовериться, то ли попрощаться… Но не с чем было прощаться: место, где они с Маннимарко провели зиму, — место, где они жили, экспериментировали и трахались, где она обстригала его и красила волосы тёмной краской, — выгорело дотла, и вместе с ним осыпалась прахом заёмная кожа Брелины Марион.