Красный браслет

Не веря собственной удаче, она встала и пошла к выходу. Теперь, даже если буки спохватятся и перекроют ей дорогу, у нее есть мощный козырь на руках: они испугаются, что она может причинить ребенку вред. Но буки не появились.

Никто не попался девушке на пути, пока она бежала по аллеям к особняку. Теперь, когда Хозяин отсутствовал, слуги предпочитали сидеть в своих комнатках, наслаждались передышкой. В особняке Женя сразу направилась к кабинету доктора. Мысленно она подготовилась к тому, что будет угрожать своему давнему старшему другу, требовать, чтобы дал ей ключ, а лучше сам проводил к Платону и помог им убраться с территории. Может, когда-нибудь потом Вадим Андреевич ее простит, он ведь тоже не хочет смерти первенца. Может, нет – это не так уж важно по сравнению с пятью жизнями.

Но кабинет был заперт, и от этого на миг оборвалось сердце, потом забилось так, словно барахталось в вате. Где доктору быть, ведь больных, кроме Воронцова, на вверенной ему территории нет? Обычно в это время Вадим Андреевич читал книги и монографии – неустанно повышал квалификацию.

Ребенок вел себя спокойно, с любопытством крутил головой, да так быстро, словно торопился все рассмотреть и запомнить. Женя бросилась бегом в сторону комнаты Платона.

Один раз пришлось сбавить ход до обычного шага – она услышала, как по коридору ей навстречу кто-то громко топает, бормоча. Из-за поворота вышла работница кухни тетка Раиса, не старая еще, необъятного размера женщина, которая на полном серьезе мечтала довести свой вес до двух тонн. Она несла поднос с грязной посудой, водрузив его на свой выпирающий живот. Увидела Женю с ребенком и охотно остановилась, чтобы рассмотреть его.

Девушка обмерла. Стало жутко от мысли, что придется применить агрессию против хорошей знакомой. Но Раиса разглядывала малыша с доброжелательным интересом, улыбалась, прицокивала языком.

– А кто у нас такой миленький? Такой сладенький? Жень, это чей же такой?

– Да охранника одного, к доктору на осмотр, – промямлила девушка. – Только не говорите никому, ладно?

Охрана частично была из местных, и иногда некоторые ребята и впрямь обращались к безотказному Вадиму Андреевичу. Конечно, при Прайде такое было затруднительно, но доктор всегда находил возможность в свободное время посетить больных на дому.

– Да что ты, что ты, никому не скажу! Пусть поправляется такой сладкий мальчуган! – пропела Раиса и поспешила дальше.

К счастью, кухарка не спросила, почему Женя в таком странном прикиде и в перчатках, а может, и не разглядела – она была близорука, во время готовки надевала очки с резинкой, чтобы не свалились в кастрюлю.

Повариха ушла переваливаясь, а Женя отдышалась и двинулась дальше. Вот и нужный коридор, вот и дверь в комнату Платона. Обмирая больше, чем в ангаре, она подошла и толкнула – дверь легко поддалась. Вступила в комнату, огляделась – и едва не заорала от ужаса.

Глава 18 Красное отделение

Эдуард спрашивал себя: неужели он теперь всегда будет так спокоен? Неужели у каждого человека есть черта, после которой его уже ничем не проймешь? Или он спутал покой с обреченностью? Ведь если Толик окажется провокатором, Редкого схватят в красном отделении и успокоят уже точно навсегда. Разберут на мелкие составляющие. Ну и ладно. С людьми и похуже вещи случались. Жаль только, что нельзя позвонить Элле и, не прощаясь вслух, сказать самые важные слова. Правда, она сразу почувствовала бы и испугалась, а добавлять ей тревог не хотелось. Если же все пойдет хорошо, уже через пару-тройку часов он будет ее крепко обнимать.

Редкий дождался часа ночи, когда традиционно стихли все звуки и разошелся медперсонал. Время от времени повторял про себя инструкцию, которую давно уже честно смыл в унитаз. Значит, палата Виктории вторая от входа в отделение, туда он только заглянет, убедится, что с девочкой все в порядке, чтобы можно было отчитаться перед ребятами. Потом прямиком к Василию (шестая палата от входа). Если повезет, поболтает с ним немного и после уже будет сдаваться. А что дальше – об этом пока нет смысла думать.

Он в два счета разобрался с приспособлением и отстегнул свой браслет. Уложил на подушку и даже одеяльцем заботливо прикрыл. Близость к возможной гибели сделала Редкого сентиментальным, он даже извинился напоследок перед недочитанной книгой, погладил рукой больничный халат, долго смотрел на фотографию Эллы. Потом сменил браслет и шагнул к двери.