Крэнфорд (Без указания переводчика)

Миссъ Поль, миссъ Мэтти и я между-тмъ ухаживали за миссъ Броунъ, и тяжело намъ показалось облегчать ея сварливыя и безконечныя жалобы. Но мы были такъ утомлены и унылы, думая, что тамъ длается съ миссъ Джесси! Она воротилась почти спокойною, какъ-будто-бы пріобрла новыя силы, сняла свое траурное платье и вошла, блдная и кроткая, поблагодаривъ каждую изъ насъ нжнымъ, долгимъ пожатіемъ руки. Она могла даже улыбнуться слабой, нжной, поблекшей улыбкой, какъ-бы затмъ, чтобъ уврить насъ въ своей твердости; но взглядъ ея заставилъ наши глаза вдругъ наполниться слезами, боле, нежели, еслибъ она плакала на-взрыдъ.

Было ршено, что миссъ Поль останется съ нею на всю ночь, а мы, съ миссъ Мэтти, воротимся утромъ ее смнить, чтобъ дать миссъ Джесси возможность заснуть на нсколько часовъ. Но когда наступило утро, миссъ Дженкинсъ явилась за чаемъ, въ своей шляпк-шлем и приказала миссъ Мэтти остаться дома, такъ-какъ она намревалась идти сама. Она очевидно находилась въ состояніи высокаго дружескаго возбужденія, которое выказала, завтракая стоя и разбранивъ весь домъ на чемъ свтъ стоитъ.

Никакое ухаживанье, никакая энергичная женщина съ сильнымъ характеромъ не могли теперь помочь миссъ Броунъ. Въ комнат ея, когда мы вошли, было что-то могущественне насъ всхъ, заставившее насъ задрожать отъ торжественной, исполненной ужаса сознательности въ нашемъ безсиліи. Миссъ Броунъ умирала. Мы съ трудомъ узнали ея голосъ: онъ былъ такъ не похожъ на жалобный тонъ, который мы всегда съ нимъ соединяли. Миссъ Джесси говорила мн посл, что и въ лиц ея было именно то, что бывало прежде, когда смерть матери оставила ее юною, исполненною безпокойства, главою семьи, которую пережила только миссъ Джесси.

Она сознавала присутствіе сестры, но не наше, кажется. Мы стояли нсколько позади занавса: миссъ Джесси на колняхъ, склонивъ лицо къ сестр, чтобъ уловить послдній, тихій, страшный шопотъ.

— О, Джесси, Джесси! какъ я была себялюбива! Да проститъ мн Господь, что я позволяла теб жертвовать собою для меня. Я такъ тебя любила… а теперь думала только о себ самой. Да проститъ меня Господь!

— Полно, моя дорогая, полно! сказала миссъ Джесси, рыдая.

— Отецъ мой! мой дорогой, дорогой отецъ! Я не стану теперь жаловаться, если Господь дастъ мн силу быть терпливой. Но, о Джесси! скажи моему отцу, какъ я желала и жаждала увидть его при конц, чтобъ выпросить его прощеніе. Онъ не можетъ знать теперь, какъ я его любила… О! еслибъ я могла сказать ему прежде, чмъ умру, какъ горька была его жизнь и какъ я сдлала такъ мало, чтобъ облегчить ее!

Лицо миссъ Джесси просвтлло.

— Успокоитъ ли тебя, моя дорогая, мысль, что онъ знаетъ… успокоишься ли ты, моя милая, когда узнаешь, что его заботы, его горести…

Голосъ ея задрожалъ, но она принудила себя сдлаться спокойне.

— Мэри! онъ прежде тебя отправился туда, гд кончаются вс горести. Онъ теперь знаетъ, какъ ты его любила.

Странное, но не скорбное выраженіе мелькнуло на лиц миссъ Броунъ. Она не говорила нсколько времени, но потомъ мы скоре увидли, что губы ея произносятъ слова, нежели услыхали ихъ звукъ:

— Батюшка, матушка, Гарри, Арни! Потомъ какъ-будто новая мысль набросила тнь на ея помрачающійся разсудокъ и она прибавила: — но ты будешь одна, Джесси!

Миссъ Джесси это чувствовала впродолженіе безмолвія, я полагаю; потому-что слезы лились дождемъ по щекамъ ея при этихъ словахъ, и она сначала не могла отвчать. Потомъ она сложила руки, подняла ихъ къ небу и сказала, но не намъ:

— Да будетъ воля Твоя!

Черезъ нсколько минутъ миссъ Броунъ лежала безмолвно и спокойно; и скорбь и жалобы прекратились навсегда.

Посл этихъ вторыхъ похоронъ, миссъ Дженкинсъ настояла, чтобъ миссъ Джесси перехала къ ней, а не возвращалась въ этотъ печальный домъ, который, какъ мы узнали отъ миссъ Джесси, она должна была теперь оставить, потому-что ей нечмъ было платить за наемъ. У ней было двадцать фунтовъ въ годъ, кром процентовъ съ тхъ денегъ, которыя она могла выручить за мебель; но она не могла этимъ жить, и мы начали разсуждать, какими способами могла бы она добывать деньги.

— Я могу чисто шить, сказала она: — и люблю ухаживать за больными. Думаю также, что могу хозяйничать, если кто-нибудь захочетъ попытаться взять меня въ домоправительницы, или пойду въ лавку, въ прикащицы, если захотятъ сначала имть со мной терпніе.