Крэнфорд (Без указания переводчика)

— О, да! и оставались тамъ нсколько лтъ. Сэмъ былъ сержантомъ въ 31-мъ полку; и когда полкъ послали въ Индію, мн тоже достался жребій [12] и я была такъ рада; разлука съ моимъ мужемъ была бы для меня медленной смертью. Но, право, миссъ, еслибъ я знала все, не лучше ли мн было умереть на мст, нежели претерпть все, что я вынесла съ-тхъ-поръ. Конечно, я успокоивала Сэма и была съ нимъ; но, миссъ, я лишилась шестерыхъ дтей, сказала она, смотря на меня тмъ же страннымъ взоромъ, который я примчала только въ глазахъ матерей, у которыхъ дти умерли; она взглянула съ какимъ-то дикимъ выраженіемъ глазъ, какъ бы отъискивая то, чего они никогда не могутъ найдти. — Да! шестеро умерли въ этой ужасной Индіи. Я думала, что не буду въ-состояніи никогда больше любить дтей; а когда рождался новый ребенокъ, я не только любила его, но въ немъ и всхъ умершихъ прежде его братьевъ и сестеръ. Передъ рожденіемъ Фебы я сказала мужу: «Сэмъ, когда родится ребенокъ и я буду здорова, я оставлю тебя; это жестоко подржетъ мое сердце; но вдь если и это дитя тоже умретъ — я помшаюсь. Помшательство есть уже во мн и теперь; когда же ты отпустишь меня въ Калькутту съ ребенкомъ на рукахъ, я пойду пшкомъ, стану копить и экономничать и просить только, чтобъ получить проздъ въ Англію, гд нашъ ребенокъ будетъ живъ.» Господь да благословитъ его! Онъ позволилъ мн идти, откладывалъ жалованье, а я сберегала каждую копейку, которую получала за стирку, или за что-нибудь другое. Когда родилась Феба и здоровье мое поправилось, я отправилась. Путь былъ уединенный, чрезъ густые лса, темные отъ огромныхъ деревьевъ, вдоль по рк (но я выросла близь Авона въ Варвикшайр, и мн въ этомъ шумномъ теченіи было что-то знакомое), отъ мста до мста, отъ деревни до деревни шла я одна, съ ребенкомъ на рукахъ. Туземцы были очень-ласковы. Мы не могли понимать друга друга, но они видли ребенка у моей груди, подходили ко мн, приносили рису и молока, а иногда цвтовъ; у меня есть еще сухіе цвты. Наутро я такъ устала! Они хотли, чтобъ я осталась съ ними; это я поняла, старались испугать меня густымъ лсомъ, который, точно, казался очень-теменъ и страшенъ; но мн чудилось, будто смерть гонится за мною и хочетъ отпять у меня ребенка; что я должна идти, идти… Я думала: Господь заботится о матеряхъ съ-тхъ-поръ, какъ созданъ міръ. Онъ позаботится и обо мн. Я простилась съ ними и пустилась снова въ путь. Одинъ разъ, когда двочка моя захворала и намъ обимъ нужно было отдохнуть, онъ привелъ меня къ мсту, гд я нашла добраго англичанина, проживавшаго между туземцевъ.

— И вы наконецъ дошли благополучно до Калькутты?

— Да-съ, благополучно. О! когда я узнала, что мн остается только два дня пути, я поблагодарила Бога за Его великое милосердіе. И поступила служанкой къ больной дам, которая очень полюбила мою малютку на корабл. Черезъ два года Сэмъ получилъ отставку и воротился къ намъ. Тутъ онъ вздумалъ заняться чмъ-нибудь, но онъ не зналъ ничего; только какъ-то давно, давно выучился онъ штукамъ у индійскаго фокусника; вотъ онъ и началъ давать представленія. Пошло такъ хорошо, что онъ просилъ Томаса помочь ему, пригласилъ его, какъ помощника, знаете, а не какъ другаго фокусника, хотя Томасъ теперь занимается этимъ самъ. Но для насъ сходство между близнецами было большой подмогой, и много штукъ славно сошли съ рукъ. А Томасъ, братъ добрый, только не такъ хорошъ, какъ мой мужъ, и я не знаю, какъ могутъ принимать его за синьйора Брунони.

— Бдная Феба! сказала я, вернувшись мысленно къ ребенку, котораго она несла на рукахъ цлыя сотни миль.

— Ахъ, вы говорите справедливо! Я никогда не думала, что взрощу ее, когда она занемогла въ Чундерабад; но этотъ добрый, ласковый Ага Дженкинсъ принялъ насъ къ себ въ домъ, что, конечно, спасло се.

— Дженкинсъ! сказала я.

— Да, Дженкинсъ. Врно, вс изъ этой фамиліи добры; вотъ хоть эта добрая старая дама, которая приходитъ каждый день брать Фебу гулять…

Но въ голов моей мелькнула мысль: не пропавшій ли Питеръ этотъ Ага Дженкинсъ? Правда, многіе увдомляли о его смерти; но и то правда, что нкоторые разсказывали, будто онъ возвысился до степени великаго тибетскаго ламы. Миссъ Мэтти думала, что онъ живъ. Я хотла освдомиться.

Частъ третья и послдняя

I Помолвлены

Былъ ли Ага Дженкинсъ въ Чундерабаддад «бднымъ Питеромъ» изъ Крэнфорда, или нтъ? какъ сказалъ кто-то — вотъ въ чемъ вопросъ.

У меня дома, когда людямъ нечего больше длать, меня осуждаютъ за недостатокъ скромности. Нескромность — это мой главнйшій недостатокъ. У каждаго есть свой главнйшій недостатокъ, нчто въ род отличительной черты характера, pi`ece de resistance для нападокъ друзей, на который они обыкновенно и нападаютъ съ усердіемъ. Мн надоло получать упреки въ нескромности и въ неосторожности, и я ршилась, по-крайней-мр на этотъ разъ, выказать себя образцомъ благоразумія и мудрости. Я даже и не намекнула о моихъ подозрніяхъ относительно Аги. Я хотла собрать доказательства и изложить ихъ дома передъ батюшкой, семейнымъ другомъ обихъ миссъ Дженкинсъ.