Крэнфорд (Без указания переводчика)

— Впрочемъ, этотъ случай въ воскресенье утромъ показываетъ большую доброту сердца; и ршили, что капитана должно успокоить при первомъ его къ намъ появленіи. Но, увы! онъ явился къ намъ безъ малйшаго чувства стыда, говоря, какъ обыкновенно, громкимъ басомъ, закинувъ голову назадъ, съ парикомъ такимъ же миловиднымъ и завитымъ, какъ обыкновенно, и мы принуждены были заключить, что онъ забылъ все относительно воскресенья.

Миссъ Поль и миссъ Джесси Броунъ заключили родъ короткости по случаю шотландской шерсти и новаго вязанья. Такъ случилось, что когда я ходила посщать миссъ Поль, я больше видла Броуновъ, чмъ во все то время, когда я гостила у миссъ Дженкинсъ, которая никогда не могла прійдти въ себя отъ того, что она называла унизительными замчаніями капитана Броуна о доктор Джонсон, какъ писател легкихъ и пріятныхъ романовъ. Я узнала, что миссъ Броунъ была серьёзно-нездорова какой-то медлительной, неизлечимой болзнью, и мучительное ощущеніе этой болзни придавало чертамъ ея то безпокойное выраженіе, которое я принимала за неутомимую брюзгливость. Она точно была брюзглива въ то время, когда первая раздражительность причиняемая ея недугомъ, превосходила ея терпніе. Миссъ Джесси переносила эту брюзгливость даже гораздо-терпливе, нежели горькіе упреки, которые больная длала себ всегда посл этого. Миссъ Броунъ привыкла обвинять себя не только въ вспыльчивомъ и раздражительномъ характер, но также и въ томъ, зачмъ отецъ и сестра были принуждены экономничать, чтобъ доставить ей небольшую роскошь, необходимую въ ея положеніи. Она такъ охотно приносила бы имъ жертвы и облегчила бы ихъ заботы, что врожденное благородство ея характера прибавляло раздражительности къ расположенію ея духа. Все это переносилось миссъ Джесси и отцомъ боле чмъ съ кротостью, съ совершенной нжностью. Я простила миссъ Джесси ея пніе безъ такта, моложавость ея одежды, когда увидла ее дома. Я примтила, что темный парикъ капитана Броуна и ватный сюртукъ (увы! черезчуръ поношенный) были остатками военнаго щегольства въ его юности, которые онъ носилъ теперь безсознательно. Онъ былъ человкъ безконечныхъ рессурсовъ, пріобртенныхъ въ его казарменной опытности. Какъ онъ самъ признавался, никто не могъ вычистить сапоги по его вкусу, кром его самого; но, на-самомъ-дл онъ не считалъ унизительнымъ избавлять служанку отъ трудовъ разнаго рода, зная, вроятно, что болзнь его дочери длала труднымъ это мсто.

Онъ пытался помириться съ миссъ Дженкинсъ вскор посл достопамятнаго спора, упомянутаго мною, подаривъ ей деревянную лопаточку для камина собственной работы, онъ слышалъ, что она говорила, какъ ей непріятенъ скрипъ желзной. Она приняла подарокъ съ холодной благодарностью и поблагодарила его формальнымъ образомъ. Когда онъ ушелъ, она велла мн отнести лопатку въ чуланъ, можетъ-быть, чувствуя, что подарокъ отъ человка, предпочитающаго мистера Боца доктору Джонсону, не можетъ быть пріятне для уха скрипа желзной лопатки.

Таково было положеніе вещей, когда я ухала изъ Крэнфорда въ Дрёмбль; у меня было, однако, нсколько корреспондентокъ, которыя разсказывали мн все, что происходило въ миломъ городк. Миссъ Поль начала такъ же прилежно заниматься тамбурнымъ вязаньемъ, какъ нкогда занималась вязаньемъ на иглахъ, и въ конц каждаго разсказа о новостяхъ являлось новое порученіе относительно тамбурной работы, которое я должна была исполнить для нея. Миссъ Матильда Дженкинсъ, которая не обижалась, если ее называли миссъ Мэтти, когда миссъ Дженкинсъ тутъ не было, писала милыя, ласковыя, безсвязныя письма; время-отъ-времени отваживалась высказывать свое собственное мнніе, но вдругъ останавливалась и просила меня не разсказывать того, что она сказала, потому-что Дебора думаетъ не такъ, а она знаетъ лучше, или же, прибавляла въ постскриптум, что съ- тхъ-поръ, какъ она написала это, она говорила о томъ съ Деборой и была совершенно убждена, что, и прочее… (тутъ, по всей вроятности, должно было слдовать отреченіе отъ всякаго мннія, высказаннаго ею въ письм). Потомъ писала ко мн миссъ Дженкинсъ, Дебора, какъ она любила, чтобъ миссъ Мэтти называла ее; отецъ ея сказалъ однажды, что еврейское имя должно такъ произноситься [4]. Миссъ Дженкинсъ носила галстухъ и небольшую шляпку, похожую на жокейскую шапочку, и вообще имла наружность женщины съ сильнымъ характеромъ, хотя она презирала новйшія идеи о томъ, что женщины равны мужчинамъ. Равны, какъ бы не такъ! Она знала, что он гораздо-выше. Но воротимся къ ея письмамъ. Все въ нихъ было величественно и грандіозно, подобно ей самой. Я только-что пересматривала ихъ (милая миссъ Дженкинсъ, какъ я ее уважала!) и сдлаю выписку боле потому, что она относится къ нашему другу капитану Броуну.