Крестные братья

— А не страшно? — нахмурилась старая цыганка, испытующе глядя на нее.

— Нет, — решительно тряхнула головой Тамара.

— А вот и врешь! — махнула рукой старуха. — Страшно! Но мучиться еще страшнее! Так?

— Так, бабушка! — зная, что никто в этом мире не сможет обмануть старую цыганку, тряхнула волосами Тамара.

— И все равно погадать? — усмехнулась та, показывая крупные и хорошо сохранившиеся для ее возраста зубы.

— Да.

— Ну, смотри, — доставая из кармана роскошного шелкового халата колоду карт, сказала старуха, — не пожалей потом!

— Не пожалею… — едва слышно прошептала Тамара, на самом деле уже жалевшая, что пришла сюда.

Старуха не спешила. Она тщательно набила старую, доставшуюся ей еще от деда, известного гитариста и конокрада, трубку и, чиркнув спичкой, прикурила.

По комнате поплыли синие облака сладкого душистого дыма. В табак старая цыганка добавляла какие-то только ей известные смеси из трав.

Сделав несколько затяжек, она еще раз взглянула на застывшую в напряжении Тамару и, усмехнувшись, принялась раскладывать карты.

Искусством гадания она владела в совершенстве. Это был как раз тот случай, когда уже нельзя было понять, что это — дар свыше или все же удачливое шарлатанство.

Впрочем, для Тамары сомнений не было. Она не помнила случая, когда бы предсказания бабки не свершились.

Затаив дыхание смотрела она, как ловкие пальцы тасовали и сдавали, потом вновь тасовали и опять сдавали королей и валетов, которые и должны были сейчас определить ее судьбу. Она смотрела и молилась своему цыганскому Богу смилостивиться над нею и послать удачный расклад…

Когда гадание было закончено и старуха сурово и одновременно жалостливо взглянула на Тамару, та беззвучно плакала. Теперь она проклинала минуту, когда решила поехать к Зите.

А пожившая и повидавшая жизнь старая цыганка в этот миг видела совсем не Тамару, а ночную степь и лежавшего у костра с ножом в спине красавца Васо, единственного на свете мужчину, которому она по-настоящему отдала и свою душу, и свое тело…

Глава 23

Уютно устроившись в кресле, Кесарев смотрел в иллюминатор. Временами облака исчезали, и тогда в глаза било ослепительное солнце.

Да что там говорить, диковинные штуки диктует нам, как очень здорово заметил Митенька Карамазов, реализм.

И ведь действительно диктует…

Ну мог ли в самом деле несколько лет назад Кесарев даже подумать о том, что он, вор в законе, полетит в Италию на разборку, по всей видимости, с такими же, как и он сам? Его не то что за границу, в Москву могли бы не впустить, а тут…

В известном смысле демократия — вещь, конечно, хорошая…

А ведь и по происхождению и по дарованию он вполне мог бы слетать в эту самую Италию и раньше, если бы… Если бы не все та же сумма величин, называемая Судьбой. Впрочем, ему выпала разность.

Кесарев как сейчас помнил в малейших деталях тот самый день, когда он поднялся на подножку поезда, везшего, по сути дела, в никуда.

Поздно вечером он шел домой из «Ориона» и на углу Палочного переулка неожиданно встретил известного на всю округу Кольку Румянцева, носившего странную кличку Жиде. Он был ровесником Толи, но тем не менее уже два года отбыл в колонии для малолеток. На Хапиловском скверу, названном так по имени протекавшей здесь некогда речке Хапиловке, загнанной в конце концов в трубу, этот самый Жиде с ребятами из Черкизова снял с пьяного «котлы». А когда тот попытался было протестовать, его довольно жестоко избили. Мальчишек судили сразу по двум статьям: за ограбление и нанесение тяжких телесных побоев.

С самим Жиде у Толи были хорошие отношения, но в глубине души он чувствовал, что тот не так прост, как кажется. Увидев Анатолия, Колька обрадовался. И в следующее мгновение попросил помочь ему перенести вещи с улицы Бужениновка, которая шла параллельно Суворовской и той самой Девятой роте, на которой тогда жил Кесарев. И Толя помог.

Но дальше… Чемоданы они принесли в один из домов на Потешной улице, где, к своему удивлению, Кесарев увидел вдруг известных на всю округу блатных авторитетов братьев Геннадия и Василия Жуковых по кличке Паны. И только тут до него дошло, какую «помощь» он оказал Жиде…

Как только они появились на квартире, младший из Панов, Василий, взял чемоданы и тут же вышел. Вернулся он минут через двадцать пять. Подмигнув старшему, вышел с ним на кухню, а через несколько минут вручил Жиде и Кесареву по пятьсот рублей.

И напрасно Толя отнекивался, деньги его взять заставили. И посоветовали держать язык за зубами, пообещав в случае чего прирезать мать.

— Мы давно на тебя глаз положили, — сказал ему на прощанье старший Пан. — Нам нужны смелые парни! И ничего не бойся, все сработано чисто…

Затем началось застолье, кончившееся грандиозной игрой в карты. Здорово поддавший Толя умудрился проиграть и полученные им пять «катек» и еще тысячу рублей в долг каким-то блатным из Богородского. Слово за него дал старший Пан…

Деньги с Толи потребовали через месяц. Понимая, что таких бабок у парня нет и быть не может, Пан смилостивился.

— Возьмете с Жиде еще одну хату — и расплатишься! — сказал он. — Иначе плохо будет!