Крестный отец

– И на сколько больше они платят?

– На пять долларов.

Господин Роберто соврал: вдова снимала эту квартиру в четыре темные комнаты, выходящие на железную дорогу, за двенадцать долларов. Больше с новых жильцов он выбить не смог.

Вито Корлеоне достал из кармана пачку банкнот и отсчитал три десятки.

– Вот доплата за полгода вперед. Только signora Коломбо об этом знать не должна; она слишком гордая. Через полгода я заплачу еще. Но теперь-то, конечно, вы позволите ей оставить собаку.

– Черта с два, – возразил господин Роберто. – Ты кто вообще такой, чтобы мне тут указывать? Следи за языком, а не то быстро вылетишь на улицу, сицилийский засранец.

Вито Корлеоне удивленно вскинул руки.

– Я всего лишь прошу вас о дружеской услуге, не более. Никто не знает, когда может понадобиться друг, так ведь? Вот, возьмите эти деньги в знак моей доброй воли, а дальше решайте сами. В любом случае я настаивать не стану. – Он вложил купюры в руку господина Роберто. – Просто возьмите и подумайте, с вас ведь не убудет? Захотите вернуть – ради бога, приходите утром. Если вы решили выставить женщину из дома, как я могу вам помешать? Это же ваше домовладение. И ваше желание избавиться от собаки мне понятно. Я сам не люблю животных. – Он похлопал господина Роберто по плечу. – Ну что, договорились? А я вашу услугу не забуду. Поспрашивайте в округе; люди подтвердят, что я умею быть благодарным.

Господин Роберто, впрочем, все сообразил и сам. Он немедленно навел справки о Вито Корлеоне – и дожидаться завтрашнего утра не стал. Вечером постучался в квартиру Вито, извинился за поздний визит и принял бокал вина от его супруги. Господин Роберто уверял, что произошло чудовищное недоразумение и что, конечно же, госпожа Коломбо может остаться в своей квартире вместе с собакой. Арендная плата и так ниже некуда, какое право эти ничтожные жильцы имеют жаловаться на шум?.. В конце своей тирады господин Роберто положил тридцать долларов, что ему дал Вито Корлеоне, на стол и предельно искренне произнес:

– Твоя доброта и желание помочь бедной вдове пристыдили меня. А в знак того, что и мне не чуждо христианское милосердие, плату ей я повышать не стану.

Все участники разыграли комедию идеально. Вито разлил вино, велел жене подавать пироги, долго тряс руку господина Роберто и восхищался его добросердечием. Домовладелец вздыхал и говорил, что знакомство с Вито Корлеоне вернуло ему веру в человечество. Наконец господин Роберто, не чуя себя от страха, выскочил из квартиры, побежал на трамвай до Бронкса, приехал домой и лег в постель. В домовладении он не появлялся трое суток.

* * *

Так Вито Корлеоне стал среди соотечественников «уважаемым человеком». Некоторые поговаривали, будто он член сицилийской мафии. А однажды хозяин домашнего карточного притончика добровольно начал платить Вито по двадцать долларов в неделю за «дружбу». От «друга» требовалось лишь раз в несколько дней заглядывать на игру, чтобы игроки знали, что они под защитой.

Владельцы магазинов, которых донимала мелкая шпана, просили о заступничестве. Вито заступался – и получал соответствующую награду. Вскоре у него для своих времени и места был ошеломительный доход: сто долларов в неделю. Естественно, он делился с Клеменцей и Тессио, как с ближайшими друзьями и соратниками. Наконец Вито вместе с приятелем детства, Дженко Аббандандо, решил заняться импортом оливкового масла. Дженко, у которого был опыт в коммерции, брал на себя деловую сторону: закупал товар в Италии по рыночной цене, ввозил в США и хранил на отцовском складе. Клеменца с Тессио стали распространителями. Они ходили по итальянским бакалейным лавкам сначала на Манхэттене, потом в Бруклине и Бронксе, убеждая хозяев закупать масло «Дженко Пура» (с типичной для него скромностью Вито Корлеоне отказался называть предприятие своим именем). Как владелец основной части капитала, он, конечно же, становился главой фирмы. В редких случаях, когда бакалейщики не внимали словам Клеменцы и Тессио, Вито задействовал свой незаурядный талант к убеждению.

Экономика страны испытывала подъем, и следующие несколько лет Корлеоне жил полноценной жизнью мелкого предпринимателя, целиком посвящая себя развитию бизнеса. Он оставался примерным отцом и мужем, хотя времени на семью постоянно не хватало. По мере того как «Дженко Пура» становилось самым продаваемым импортным маслом в Америке, организация разрасталась. Как и всякий хороший торгаш, Вито быстро понял, что конкурентов нужно вытеснять, занижая цену и убеждая бакалейщиков ничего у них не закупать. Как и всякий хороший коммерсант, он стремился к монополии, заставляя конкурентов либо бросить бизнес, либо влиться в его компанию. Однако поскольку он не обладал никаким предпринимательским опытом и не верил в рекламу, полагаясь на сарафанное радио (и, сказать по правде, его масло было не лучше, чем у конкурентов), честными методами он пользоваться не мог. Приходилось полагаться на врожденную убедительность и репутацию «уважаемого человека».