Крестный отец

Сантино Корлеоне – Санни – в свои шестнадцать лет вымахал аж под два метра, был широк в плечах, а его чувственное лицо огрубело. И если Фредо был тихим мальчиком, а Майкл, естественно, еще карапузом, то Сантино постоянно влипал в неприятности. Он плохо учился, нарывался на драки, а в довершение ко всему Клеменца, крестный и воспитатель мальчика, как-то вечером пришел к дону и сообщил, что его сын принял участие в вооруженном ограблении. Глупая выходка, которая могла обернуться большими неприятностями. Санни помогали еще двое ребят, но заправлял всем определенно он.

То был редкий случай, когда Вито Корлеоне вышел из себя. Том Хейген уже три года жил в его доме, и дон спросил у Клеменцы, не причастен ли сирота к случившемуся. Клеменца отрицательно помотал головой. Дон Корлеоне велел привезти Сантино к нему в офис «Дженко Пура».

Впервые в жизни дон потерпел поражение. Оставшись наедине с сыном, он дал волю гневу, матеря здорового лба по-сицилийски – этот язык как нельзя лучше подходил для подобных случаев.

– Кто дал тебе право такое творить? – проорал дон под конец. – Как тебе вообще это в голову взбрело?

Санни стоял перед отцом, злился, но молчал.

– Кретин, – с презрением бросил дон. – Сколько вы заработали, а? По полсотни на каждого? Или рисковали жизнью за жалкую двадцатку?

– Я видел, как ты убил Фануччи, – с вызовом произнес Санни, будто не слышал отца.

Дон многозначительно хмыкнул и опустился в кресло.

– Когда Фануччи вышел, мама разрешила мне подняться домой, – рассказал Санни. – Я увидел, что ты идешь на крышу, и прокрался следом. Я спрятался там и видел, как ты выбрасываешь бумажник и пистолет.

Дон вздохнул.

– Что ж, тогда не мне тебя учить уму-разуму… Но разве ты не хочешь окончить школу и стать юристом? Юрист с одним дипломатом может украсть больше, чем тысяча налетчиков с автоматами.

– Я хочу заниматься семейным бизнесом. – Санни лукаво усмехнулся и, когда стало ясно, что отец не оценил шутку, поспешно добавил: – Я научусь продавать оливковое масло.

Лицо дона по-прежнему оставалось бесстрастным. Наконец тот вздохнул и опустил голову.

– У каждого человека только одна судьба, – произнес он, умолчав, что судьбу его сына решило увиденное им убийство Фануччи. – Приходи завтра в девять. Дженко тебе все расскажет.

Дженко Аббандандо с положенной консильери проницательностью понял, чего именно хочет дон, и сделал из Санни отцовского телохранителя, чтобы тот смог овладеть тонкостями управления Семьей. У самого дона тоже сработал инстинкт наставника, и он часто поучал сына историями из личного опыта.

При этом дон регулярно попрекал Санни его несдержанностью. Угрозы он считал самым глупым проявлением слабости, а бесконтрольный гнев – самым опасным пороком. Никто ни разу не слышал, чтобы дон разбрасывался угрозами, и не видел, чтобы он впадал в ярость. Это казалось немыслимым. Он всеми силами старался привить Санни свои принципы и утверждал, что враг должен переоценивать твои слабости, а друг – недооценивать твои достоинства.

Капореджиме Клеменца тоже взялся за Санни: научил его стрелять и орудовать гарротой. Увы, парень совсем обамериканился и не оценил итальянскую удавку, предпочитая простую, прямолинейную и опосредованную англосаксонскую пушку. Тем не менее Санни стал постоянным и желанным спутником своего отца, водил его автомобиль и выполнял мелкие поручения. Следующие два года все шло вполне обычно: старший сын, не слишком смышленый, понемногу овладевал отцовским делом, довольствуясь непыльной работенкой.

Тем временем его друг детства, наполовину усыновленный Том Хейген, поступил в колледж; Фредо оканчивал школу; Майкл, самый младший, ходил в начальные классы; а малышка Конни была карапузом четырех лет. Семья уже давно снимала квартиру в Бронксе. Дон Корлеоне подумывал купить дом на Лонг-Айленде и ждал, когда переезд впишется в прочие планы.

А планы у Вито Корлеоне были грандиозными. Все крупные американские города страдали от борьбы между преступными бандами. Десятками вспыхивали мелкие конфликты, когда амбициозные гангстеры пытались выгрызть себе клочок территории. Каждый глава Семьи оберегал свою вотчину от посягательств. Дон Корлеоне видел, как пресса и политики используют льющуюся на улицах кровь, чтобы поощрять полицейский произвол и вводить все более строгие законы. В конце концов общественное возмущение могло вызвать приостановку демократических процедур, что стало бы для дона и его людей смертельным ударом. Добившись порядка внутри своей империи, дон решил примирить воюющие стороны сначала в Нью-Йорке, а затем и по всей стране.