Криминальный диагноз

Уяснив главное, что я трезв, по говору — москвич и денег у меня при себе нет, они потеряли ко мне интерес и, не дослушав, дали по газам, умчавшись в сторону центра.

По пути несколько раз попадались таксофоны с «жетоном». Набирал свой номер. Занято. Мои подозрения усиливаются: произошло что-то скверное. С другой стороны, это говорит о том, что в квартире нет засады — охотники позаботились бы, чтобы все было в порядке. Хотя, как посмотреть… Смотря, кто кого ждет. Если хотят заловить моих гостей, то занятый номер телефона — неплохой аргумент в пользу того, что я дома…

В любом случае, я топал домой. Других вариантов у меня не было.

Добравшись наконец до своего подъезда, я принялся за многоходовую комбинацию проникновения в собственную квартиру.

Первый этап — домофон — был преодолен сравнительно легко. Сначала я набрал свой номер, никто не ответил. Потом позвонил одному пропойце и хриплым голосом сообщил, что несу выпить. Не понадобилось даже представляться или отвечать на вопросы, почему так поздно. Не дождется алкаш своей порции. Пусть думает, что это был волшебный сон.

Сложнее оказалось попасть в квартиру. Вскрыть дверь я даже не пытался. Делал-то для себя, по последнему слову техники. У меня был другой план. Я частенько думал об этом способе проникновения в мое обиталище, и откровенно недоумевал, почему им не пользуются воры. Способ этот казался мне необычайно простым.

Я живу на последнем этаже. Проникнув на технический этаж, который никогда не заперт на случай, если откажет лифт и нужно будет перебираться по этажу из подъезда в подъезд, можно было спуститься на козырек моей лоджии. Дальше — по веревке на лоджию. Ну, а высадить стекло и открыть балконную дверь уже смог бы любой дурак.

И вот судьба предоставила мне шанс убедиться, насколько доступен этот маршрут. Должно быть, для большего моего удовольствия она не дала мне никакой экипировки, чтобы проделать этот трюк. Нужна была веревка, и единственное, что я мог сделать, — использовать свою простыню. При этом я лишался последнего одеяния, и в случае неудачи дожидался бы утра, соседей, милиции и ребят Валдиса в состоянии «гол как сокол». Не считая тапочек, разумеется.

Я поднялся на технический этаж. Взглянув сверху на козырек своей лоджии, обнаружил, что кроме листа железа в поле зрения попадает еще и пейзаж «Ночной город с высоты птичьего полета». Зрелище симпатичное. Симпатичное, когда тебе не предстоит повиснуть над этим городом на высоте полусотни метров, противопоставляя встающему на горизонте солнышку свою голую задницу. Не прибавлял оптимизма и ветер, праздно разгуливавший здесь, на высоте, посвистывая, похлопывая всем, что висит, и поигрывая всем, что плохо лежало до его появления.

Я бы посидел немного, медитируя и сосредотачиваясь на предстоящем трюке, но времени настроиться не было: предрассветный холодок грозил намертво сковать мышцы, и тогда уже не было бы и речи о воздушной акробатике.

Пора. Я несколько раз глубоко вздохнул, быстро присел и, упав вперед на руки, сделал полдюжины отжиманий. Немного отогрев таким образом мышцы, я сорвал с себя простыню и одним рывком разорвал ее надвое. Затем скрутил две полосы и связал их между собой узлом.

Узлы вязать я не мастер, но, как вы сами понимаете, хотел связать куски покрепче, так что узел получился здоровенный и сильно укоротил мои жгуты. Закрепив один конец моей импровизированной веревки, я выбрался на козырек.

Я опасался, что железо будет скользким от росы. Капли влаги действительно были, но сцепление оказалось вполне приличным, а резиновые подошвы тапочек вообще стояли мертво. Мне повезло, что давно не шел дождь.

Развернувшись ногами в сторону края, я лег на козырек. Вцепившись в веревку, свесил ноги в пустоту. Ветер тут же принял меня в свою веселую игру, норовя раскачать и стащить с козырька: дескать, полетаем до завтрака? Тапочки тотчас сорвались и упали вниз. То, что я лишился последних предметов одежды, было уже непринципиально, но все-таки…

Я сжал ткань мертвой хваткой так, что кончики пальцев тут же отогрелись, а ладони даже стали влажными. Поерзав на животе, опустил вниз часть туловища. Небольшую часть, нижнюю. Ветер, похоже, неправильно понял мое движение и истолковал его как неприличный намек. Теперь его игры приобрели некий эротический оттенок.

Чтобы опуститься ниже, нужно было перехватить веревку. Упражнения на канате никогда не вызывали у меня проблем. Подняться, спуститься — пожалуйста. По физкультуре у меня всегда были отличные отметки. Я и представить себе не мог, что сделать это на большой высоте раз в сто труднее, чем в гимнастическом зале. Теперь же пальцы категорически отказывались разгибаться и ослаблять хватку. Соответствующие мозговые центры также саботировали мои команды, переподчинившись первобытному инстинкту самосохранения.

Обжигая ладони, я начал передвигать руки по жгуту. Передвинув их немного, снова поерзал и свесил вниз еще часть туловища.

Край козырька больно врезался в ребра. Висеть так было довольно тяжело. Нужно форсировать спуск, пока руки не подвели.