Крокодил из страны Шарлотты

О своих матримониальных планах Алиция пока не распространялась, потому как сама еще не определилась. Не могла она вот так, сразу, избавиться от застарелых предубеждений насчет супружеских уз, несмотря на все ее благоволение к Гуннару. В Польше остался Збышек, мысль о котором наподобие пресловутого орла терзала ей печень и которого она по телефону пыталась осторожно подготовить к удару. Словом, ей приходилось вертеться ужом, чтобы не связывать себя по рукам окончательным ответом.

— Решайся же на что-нибудь, — увещевала я ее. — А то в конце концов останешься на бобах. Гуннару все это осточертеет, Збышек, уяснив, откуда ветер дует, постарается выбить клин клином.

— У Гуннара терпения хватит, они тут привыкли дела улаживать тихой сапой, — хладнокровно парировала Алиция. — А сама-то ты как считаешь? Что мне делать?

— А черт тебя знает. Могу посоветовать раскрутить все в обратном порядке. Представь себе, что ты не выходишь за Гуннара, а расстаешься с ним навеки. Что тогда?

— Исключено, — отрезала Алиция с суровой непреклонностью.

Вот так судьба Гуннара наконец определилась. Зато мне теперь приходилось прилагать титанические усилия, чтобы скрыть его причастность к долгим отлучкам Алиции. Я путалась в объяснениях, именах подруг, у которых она якобы гостит. К счастью, Михал чрезмерной наблюдательностью не страдал и многочисленных ее подруг тоже не помнил, так что вранье худо-бедно сходило мне с рук.

Наша скрытность имела и еще одно, довольно забавное, последствие. Ни о чем не подозревавший Михал отпускал по адресу Гуннара всякие двусмысленные реплики. Гуннар, надо сказать, был на два десятка лет старше его и на пару сантиметров ниже, по сему поводу Михал любя обзывал его «наш старичок с ноготок».

— Наш старичок с ноготок, вскормленный на капиталистическом томатном соке, по части кондиции любого юнца за пояс заткнет, — с черной завистью сказал он как-то, когда мы осматривали окрестности замка в Хиллероде. — Я пас, я из военного поколения, такая прыть не по мне.

И категорически отказался полюбоваться замком с тыла.

Случалось, на него накатывало словоблудие, и он сыпал такими вот простодушными перлами как из рога изобилия, доводя нас до колик. Но однажды наступил момент, когда Алиция порешила рассекретиться и устроить в польско-датском доме нашей подруги Аниты что-то вроде помолвки. Михала включили в число приглашенных, а мне выпала честь стать вестником правды.

Я встретила его на улице, и долго скрываемая тайна зафонтанировала из меня, как гейзер.

— Михал, понимаешь, какое дело — мы с тобой приглашены в воскресенье к Аните, на помолвку, — с наслаждением облегчилась я.

— А на чью? — спросил Михал с умеренным интересом. — Насколько мне известно, Анита уже замужем.

— Алиции с Гуннаром.

Михал какое-то время молчал, потом благовоспитанно переспросил:

— Прости, ты, кажется, что-то сказала?

— Да, сказала. Довожу до твоего сведения, что Алиция обручается с Гуннаром. Точнее говоря, они обручены уже давно, но в воскресенье состоится официальная помолвка.

Но не тут-то было — продолжая упорствовать в своем жестоком неверии, Михал заявил, что не желает поддаваться на мои дурацкие провокации и делать из себя простофилю. Пришлось детально ознакомить его с матримониальными планами Алиции и открыть глаза на ее систематические отлучки.

— Почему же ты меня не предупредила, чтоб я не распускал язык? Не могла меня в бок пихнуть? Старичок с ноготок!.. Иисусе Христе! Что я такого еще нагородил?

— Сомневался, в порядке ли у него мужская атрибутика... — любезно подсказала я ему.

— Ох, будь я проклят... И вы смеялись?! Засранки!

До последней минуты, до тоста за здоровье молодой пары у него еще теплилась надежда, что не так уж он опростоволосился, что над ним решили подшутить.

А на следующей неделе Газель и Гекла выиграли тот забег в Шарлотгенлунде.

— Я ведь говорила, что в стране Шарлотты нас ждут всякие сюрпризы, — сказала я Михалу, когда мы сидели уже дома. — И как видишь, выиграли парный! Что-то еще будет!

— Известно что — следующий парный проиграем, — саркастически бросил Михал.

— Не каркай. В следующий раз выиграем на вифайфе. Если нет везения в Шарлотгенлунде, считай, не повезет нигде. На Праге с этим еще труднее, а в Мальме сплошной разврат, туда мы не поедем.

Под Прагой, конечно же, имелся в виду Амагер. Страна Шарлотты, собственно, тоже была нашим неологизмом. В буквальном смысле это название означало «Рощица Шарлотты», но у меня датское «Lund» ассоциировалось с английским «land», вот так и возникла Страна Шарлотты. Михал воспринял мою выдумку без возражений. Что касается вифайфа, то это наш тройной одинар из Служевца, только изрядно доукомплектованный. В тройном надо угадать первых трех лошадей в трех очередных забегах, тогда как в вифайфе аж пятерку, о чем легко догадаться по названию. Страшное дело, только садист мог эдакое изобрести.

— Михал, проверь-ка, точно ли это кобыла, — обеспокоенно попросила я.

— «Газель», по-моему, означает «лещина», — заметил Михал и заглянул в программку. — Вряд ли они до того уж напутали, хотя с них станет... Нет, кобыла и есть.