Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Джеймс хмыкнул и, усевшись рядом с матерью на кожаный диванчик, стал беспечно накладывать себе на тарелку маленькие пирожки. Мати, такая красивая, порозовевшая от волнения, скромно расположилась на стульчике рядом с Альбусом, но поглядывала на миссис Джиневру прямо и без излишней робости.

Через некоторое время Джинни оглядела присутствующий кворум:

— Как я понимаю, все вы ждёте от меня какого-то заявления? — И продолжила спокойно: — Но дело ведь почти решенное, так? Что я могу возразить или запретить, когда всё уже решила магия… и мой сын.

Ал шумно выдохнул.

— Дорогая, ты только не волнуйся. — Роджер Поллак почувствовал себя неуютно, сидя напротив жены, и сделал попытку взять её за руку. — Такое случается — всё наваливается одновременно. Дети, они так неожиданно повзрослели.

— Я бы хотела поговорить с мисс Вантуле с глазу на глаз. Не возражаете, милая? — Мать, улыбнувшись, будто кобра, Матильде, послала Алу красноречивый взгляд: «Не бойся, я её не съем». — И последнее, пока вы тут будете заливать спиртным обиду, нанесенную общей мужской гордости, подумайте о том, как тихо провести помолвку и сегодня же отправить Альбуса обратно в Хогвартс. Моё условие: ребёнок… — На этом слове Альбус покраснел. — …должен получить аттестат, и желательно со всеми высшими баллами за ЖАБА! Женитьба не отменяет образования. И брат мне намекал, что зреет какая-то заварушка — хотелось бы, чтобы все наши родственники вышли из неё целыми и здоровыми. Надо обезопасить Нору, мать с отцом и всех детей Уизли. — Она поднялась. — Ну что ж, Матильда, пойдем на веранду, там нам будет удобней.

— Джимми. — Великолепная Джиневра повернула голову к старшему сыну. Гарри показалось, что ее высокая прическа блеснула в лучах заходящего солнца, как царская тиара (или кому там тиары положены?). — Купил кольца?

— Да, мам, а как же! — гоблинский ученик достал из внутреннего кармана пиджака металлический футлярчик.

Поттер с досадой, но почему-то смешанной процентов на тридцать со странным чувством облегчения и на десять — с мальчишеским таким хулиганским весельем, подумал: «Черт возьми, ну Джинни и дает! Отмочила! И детки жару поддают, не опомнишься! Кстати, надо Джея расспросить, как он вообще к Зоргэнам съездил, ну я и лох… Жизнь последние три месяца такие фортели откалывает, а казалось, что впереди только болото и привычная рутина — ан вот как!»

После тет-а-тета обе дамы вернулись живые, без признаков рукопашной и, на удивление, благодушно настроенные. Гарри это понравилось, но озадачило. Он выловил Суслика и оттащил в сторонку:

— Признавайся, жених, почему мать так хорошо приняла Матильду? — Глянул в глаза лукавого отрока. — Что нечисто?

— Ты чего, пап? Всё же прекрасно прошло. Ну… я… это, поговорил с мамой, утром.

— Ах вот как? А мне знать не обязательно? Ну ладно. И что ты ей сказал? Она же готова чуть ли не дочкой называть невесту своего шестнадцатилетнего дитятки.

— Я просто сказал, что люблю Мати, — без капли иронии ответил Ал. — И привёл аргументы. Мама их приняла.

— А. Ну вот теперь понятно. Главное — привести нужные аргументы. — Гарри скептически ухмыльнулся. Но Альбус просто кивнул, его мысли сейчас были не рядом с отцом, а возле любимой.

Чуть погодя Джинни сама подозвала Гарри взглядом, таким добрым, что у того по спине пробежал холодок. Она улыбнулась, наблюдая за парочкой юных влюблённых и, взяв бывшего мужа под руку, пригвоздила его снизу вверх убийственным взглядом:

— Ты не отец, а блудливая кукушка! Тебе нельзя доверить детей, они у тебя все жениться разбегаются! Откуда взялась эта девица, как ты смел подпустить её к мальчику? Если бы ты, Поттер, не имел к ним непосредственное отношение и если бы они тебя не любили (непонятно за что! Видимо, за разгильдяйство!), то я бы убила тебя прямо на этом месте и незаметно где-нибудь закопала. Сад у нас большой! А так — живи. Но знай, я тобою очень недовольна!

Когда разгневанная рыжеволосая гарпия его выпустила и вернулась к гостям, Гарри протяжно выдохнул: обошлось…

Вечер закончился поздно. А помолвка так и вообще была ничем не примечательна: обычненько благословили, связали традиционными обетами, надели кольца юным идиотам, выпили шампанского. Нет, для Альбуса и Матильды, наверное, всё было волнительно и важно — их лица красноречивее всяких слов говорили о том, что молодые счастливы до русалочьего икрометания… то есть очень-очень счастливы; перед расставанием они, долго прощаясь, пронзительно-нежно шушукались в уголке гостиной, взявшись за руки (чем вызвали у Джиневры приступ умиления). Но Гарри уже так задолбался со всеми этими перипетиями (включая брачные), что, едва отправив младшего сына в школу камином, забрал старшего плюс свой небольшой мотыльково-собачий оркестрик и рванул на Гриммо — спать! Остальное потом.

*