Читаем Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ) полностью

Проспавшийся Медвежонок, отчаянно борясь с изнурительной головной болью, решил с утра пораньше подышать свежим лондонским воздухом, посмотреть, кто где ночевал. Ему казалось, что парни с Мати отправились назад в Берлин. Вроде сквозь сон слышал уговоры остаться, Джей объяснял, что каналы почему-то небезопасны, в аппарацию пьяным нельзя, да и переход длинноват… Он подергал дверь в сад — хлипкая на вид рама его раскоординированным усилиям не поддалась, поэтому было принято вполне логичное решение: подняться на чердак и понюхать озон из тамошнего окошка. Открыть любое из окон жилых этажей страдающему от похмелья Алексу почему-то в голову не пришло… — и слава Мерлину! Ибо, первым оказавшись в эпицентре магического бедствия, он в самый критический момент успел принять на свои не особо богатырские, но и не хилые плечи (а если быть анатомически более точными, то на холку и верхнюю часть спины) боковую часть треснувшего, однако не обломившегося несущего стропила, чем предотвратил немедленное обрушение крыши. Вынырнувший прямо из воздуха Мартинсен только ахнул, увидев посередине полуразвалившегося чердака фигурку Бамсе, от тяжести едва стоявшего на ходящих ходуном ногах. Тот был похож на обсыпанного пылью штангиста, потного красного как рак, державшего вес, минимум вдвое превосходящий мировой рекорд. Одной рукой Медвежонок зачем-то пытался балансировать, словно карикатура на прилипшего к полу канатоходца, а другой — вцепился у себя над шеей в чудом не вмявшую его в пол огромную балку. Когда Ким подскочил к нему, присел и принял часть веса на своё плечо, Бамсе, исчерпавший все силы без остатка, просто свалился носом вперёд.

— Не смотри на меня, а то обосрёшься, — на всякий случай по-свойски предупредил Мормо Мартинсен, хотя Бамсе был просто не в состоянии повернуть к нему голову.

Под чудом и стараниями Медвежонка уцелевшей крышей раскрылись два смоляных вампирских крыла…

Когда на чердак, спотыкаясь, прибежал Сай с волшебной палочкой наготове, Ким с бригадой своих норвежцев как раз успел наспех поставить магические подпорки; Андрис и Джимми тоже появились вовремя: силы четверых магов и восьмерых троллей едва хватило, чтобы устроить вокруг дома невидимые крепкие стены, замуровав особнячок в «хрустальный куб». Матильду в «дело» не взяли в категорической форме, но она и не особо рвалась в бой: оттащила в безопасное место четверых эльфов и стала оказывать им первую магическую помощь. Коржик, конечно, прибежавший за ней, вёл себя странно: просто лёг в стороне и… стал выдыхать легчайшие облачка, похожие на зеленоватый туман.

Ушастые братцы очухались моментально и, отряхнувшись, ускакали собирать бумажки и бутылочки, с таким трудом доставленные Кричером, Пенки долго приходила в себя и сидела, покачиваясь, будто флажок на слабом ветру, опираясь на заботливые руки целительницы Вантуле. А вот старикан не подавал признаков жизни.

Джеймс, ураганом влетев по слегка покорёженной лестнице, быстро оценил ситуацию, решительно подошёл к Киму и почти выплюнул ему в лицо с зашкаливающей яростью:

— Ты! Граф! — Набычившись, схватил его за грудки. — Ещё раз посмеешь посадить меня в такую клетку — придушу! И никакого брака, понял?! Вы тут мой дом спасаете, а я как дурак там сижу и пошевелиться не могу?!

— А как ты выбрался-то? — отступая, удивился Ким. — Эй, извини, я случайно. Да не дерись ты! Ну переборщил, хотел закрыть тебя, а вышло, что в спешке приморозил. Я ж не нарочно, клянусь!

Джеймс двинул ему кулаком в живот, но в последний миг сдержал силу удара — и Ким сложился пополам не от боли, а, скорее, по инерции. И тут же был насильно резко расправлен, прижат к стене и поцелован взасос в губы.

Раздались аплодисменты парней. Джеймс выпустил прибалдевшего Мартинсена и, подтягивая наспех надетые штаны, деловито кашлянул:

— Ну, господа, показывайте, что тут у вас… у нас?

— Папа, всё путем — субботник! — заверил бригадир норвежцев Киллэ. — Вот барахлишко с утреца перетряхнули, физкультура, военно-спортивные игры. Будь спок!

.....................................

Сирена http://www.pichome.ru/NIr

====== 51-3 ======

— Что тут у нас? — прозвучало эхом.

Сай, только мельком успевший подумать, что Кимовы тролли так креативно обращаются к Джеймсу, споткнулся о груду досок позади себя, упал и замер.

В вихре золотой пыли, крутящейся от ещё не схлопнувшейся воронки трансгрессивного перехода, возник великан и застыл в столбе солнечного света, падающего из дыры в провале точно на его голову и плечи.

— Какой субботник, черти?! — зычно гаркнул он голосом Гарри и, шагнув вперёд, лишил власти оптический обман, сыгравший с Саевым зрением. — Опять весь дом разнесли? — Поттер-старший был зол. Осунувшееся лицо человека, из последних сил борющегося с усталостью, круги под потухшими глазами — это Сольвай «срисовал» в первую очередь.

Гарри заметил его, сидящего на полу:

— Скорп… — и запнулся. — Сай?!

— Нет, Папа Римский… — поднимаясь и почему-то пряча взгляд, ответил тот. — Привет!

Гарри едва кивнул и, мгновенно развернувшись на каблуках, стал отдавать короткие рубленые команды:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика