Читаем Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ) полностью

Гулёны задерживались, однако это не особенно беспокоило Сая — уж очень ему хотелось посидеть в относительной тишине. Даже алкоголь не шёл: заказав было ингредиенты для коктейля (коньяк, вермут и гранатовый фрэш), Сольвай так и цедил через соломинку терпкий и вяжущий ярко-рубиновый неразбавленный сок «зернистого яблока». Сейчас рвануть бы в Сталкер, поплавать на лодке по ночному заливу, погреться в фуро, потом полежать на колючем пледе возле жаркого камина. С Гарри… Лучше на шкуре? Медвежьей, косматой. Или на пушистом одеяле из лисьих хвостов. Надо заказать специально для замка. Хотя… жалко лисиц, без хвоста — попробуй, побегай по лесу, порадуйся жизни…

Довольно долго он крутил в руке, то грея между сложенных ладоней, то, наоборот, «проветривая» (легонько поверчивая на кончике мизинца), кольцо, присланное Поттером. Казалось, что гранатовый сок пахнет мёдом. И даже пьянит, как медовуха… Интересно, а если взять и надеть этот металлический ободок на палец. Просто так. Разве что-то изменится? Мюнхен перестанет горланить свои пивные похабные песни и заиграет Вальс цветов? Или запоёт голосом Марии Каллас Каста Диву? Или луна станет зелёной? А перед отелем вырастет секвойя? Или в сутках станет тридцать часов, а в Изаре заведётся барракуда?.. Сольвай усмехнулся своей буйной, но какой-то неоригинальной фантазии и решил не рисковать: пусть кольцо ему наденет Гарри, так будет правильно. А сам он тоже приготовит для любимого колечко. Ну, право, не невеста же он, чтобы жених его окольцовывал. Кто Гарри по гороскопу, лев? Вот и отлично: простенькая «чека» с алмазом карата в полтора, а лучше — в два, будет кстати. Дороже Сай не потянет…

— Ав! — подтвердил правильность направления его мыслей заскучавший четвероногий сэр.

— Да? — уточнил Сванхиль. — Тоже так думаешь? Я знал, что ты очень умная собака.

Коржик послал собеседнику вполне осмысленный, полный укоризны взгляд.

— Не обижайся. — Тот примирительно потрепал его по загривку и вдруг вспомнил: — Блин, я же покормить тебя забыл. Мне Матильда оставила телячий паштет с овощами и велела подогреть тебе в… а сколько времени-то? Пошли лопать, только не выдавай меня, договорились?

По-братски разделив огромную миску с вкусно пахнущей едой (Сай почувствовал зверский голод и не удержался — заморил червячка сбалансированным собачьим питанием), они вернулись на террасу и продолжили задушевный разговор. Перемыли косточки (разумеется, в одностороннем порядке) трём-четырём рок-группам, составляющим KF заметную конкуренцию, поболтали о тёплой европейской осени, о футболе, о мировых ценах на сельдь. Потом Сай всё-таки зажёг свет, но не электрический, а свечи, наколдовав их волшебной палочкой — получилось с первого раза.

— Это всё она, волшебница, — похвастался он Коржику, дремлющему в ногах. — А ты, ушастый, знал, что раньше маги ничем таким не пользовались? Разве что обычными прутиками — просто чтобы направить сконцентрированную энергию точно в цель. А сейчас каждому индивидуально палочки изготавливают. Моя — из липы. Ага, хоть и липовая, но сильная. Я без неё… скучал… Я вообще много без чего и без кого скучал, и сейчас скучаю. — Он вздохнул. — Но только показывать это нельзя, понимаешь? Нос по ветру, хвост пистолетом. Интересно получается: есть много чего, делающего нас слабыми, жалкими, никчёмными. А есть то, что высвобождает мощь, скрытую в нас. Например… любовь… Или вот эта палка — она из обычной липы; понюхай, чуешь? Tilia, почти белая, и не потемнеет. Реликтовое дерево, между прочим, ровесница динозаврам, здорово, да? А в переводе с греческого “ptilon” означает “крыло” — скажешь, не судьба? Лак тут какой-то особенный, три серебряных кольца — не знаю, зачем — мастеру виднее. А внутри — волос из хвоста кентавра. Не особо романтично, да? — Сай усмехнулся. — Я уверен, что и твоя шерсть годится для волшебных палочек. — Коржик заинтересованно поднял бровь. — Надо сказать Мати, чтобы собирала все твои шерстинки — продадим для палочек, разбогатеем. Погоди, а ты чего такой зелёный? А, освещение бликует?

Сай тихо рассмеялся, а пёс, поворчав, отвернулся: «Ну что балабола слушать? Лучше поспать. Героям положен отдых».

Разглядывая свою палочку и пробуя с её помощью нехитрые «фокусы», Сай увлёкся мыслями, всё время крутившимися возле Гарри, и не заметил, как к нему на террасу вошли Гуль и Мати.

— Ой, вернулись? А что так рано? Остальные в пиве потопли?

Вантуле, прихрамывая, уселась с тихим стоном на стул и осторожно вытянула ноги, поправляя под ботфортами тугие эластичные бинты. Пенат тут же подлёг к ней. А Мартинсен, икнув, заявил громко, пугая резким басом мирные респектабельные окрестности:

— Трахтен и дирндль — это да!

— Зачем так грубо? И кто это вам разрешил трахтиться и дирндиться? — строго поинтересовался Сай. — Кстати, это не противозаконно? А то нам только разборок с местной полицией не хватает.

Матильда прыснула от смеха:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика