Читаем Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ) полностью

Сразу за поворотом от лифта его встретили тёплые руки, напали, обняли, прижали, подняли от пола. Поцелуй казался продолжением беспечного сна, уютного дождя, чем-то бесконечным.

— Поздравляю, — выдохнул Гарри ему в ухо, опуская на пол.

— Да ладно тебе, — Сай попытался нахмуриться и выглядеть равнодушным, что в объятиях любимого получалось не очень. — Ну день рождения, и что? Глупости. Мы с тобой лучше станем праздновать день нашей встречи.

— Это само собой, не бурчи. — Гарри потёрся носом о нос Сольвая. — Нравится тебе или нет, но подарок получишь.

— Да я с удовольствием, люблю стоящие подарки. — Тот дразняще прижался коленом Гарри в пах — там и правда кое-что уже выпирало.

— Невозможно с тобой! — Гарри отстранился, улыбаясь. — Ведь затрахаю засранца!

— Проверим, кто кого? Только… завтра, ага? — Сай с явным усилием отступил, немного виновато усмехнувшись.

— Букетов тебе и так до фига дарят, — как бы размышляя вслух, Гарри взял его за руку.

— Всё ревнуешь?

— И буду.

— И я буду, Гарри. Ладно, колись, что за подарок? А то я от любопытства обчешусь.

— Дома найдешь... Он великоват. Дерево, короче.

Сай опешил:

— А что мы из этого дерева делать будем?

— Живое, секвойя. Ну как в лесу... Тогда. В Редвуде.

— Ты псих! Я так и знал!

— Что я псих? Это комплимент?

— Самый лучший. Не ошибся в тебе, спасибо — крутняк!!! Показывай.

— Ты же занят, нет времени.

— Показывай! — Сай сам сильнее сжал Гаррину ладонь.

На долю секунды в воронке трансгрессии их тела будто слепило в один снежный или глиняный комок, оба вынырнули у Сталкера слишком возбуждённые и, пытаясь удержаться на ногах, вжались друг другу в губы.

— Не кусайся, вон оно. — Гарри облизываясь, подтолкнул Сая с лесной тропинки.

В нос ударил терпкий и необычно тёплый для октября запах осеннего прелого леса, сырости близкого залива. Свой подарок Сольвай увидел сразу — ярдах в пятидесяти, на фоне пожухлого орешника сияло свежей зеленью экзотическое деревце. Приблизившись, он медленно вдохнул полной грудью запах счастья, нечитаемо улыбнулся и обернулся к державшемуся в отдалении Поттеру.

— Оно с меня ростом. Специально мерил?

— Да. Вырастет, — хрипло пробасил тот и больше ничего не смог сказать — душило какое-то щемящее чувство. К которому через мгновение прибавилось удушье от страстного поцелуя любимого мальчика.

— На концерте не буду, скорее всего. — Гарри, чувствуя, что земля во всех смыслах уходит из-под ног, подхватил Сая и аппарировал в замок.

— Дела? — уже в Сталкере спросил тот.

— Да. Важная работа. И… я просто взорвусь, наверное, если увижу тебя живьём на сцене. Лучше посмотрю трансляцию.

— Да уж, ты мне пригодишься целым, надеюсь, уже завтра, да? — Сай перевёл взгляд с Гарри на подбежавшую и склонившуюся в грациозном поклоне Пенки. — Она чего это, реверанс сделала? Это точно моя сопливая плакса? Блин, этакими темпами скоро в девушку превратится! — Было заметно, что эльфийка меняется со страшной силой, явно в «человеческую сторону».

Возвращаясь в Лондон, Гарри невольно подумал, что надо и к своим эльфам присмотреться, а то вот так однажды проснёшься утром, а на кухне вместо ушастого сморчка медные сковородки чистит рослый обнажённый красавец Трандуил в наволочке…


*

Весь день на службе не было свободной минуты, даже обедать пришлось в рабочем кабинете бутербродами. По ходу, между двумя совещаниями, Поттер составил себе список из пятидесяти пунктов — всё спешные, неотложные дела, которые помогут обеспечить победу в пока вялотекущей, а вернее, притормозившей, будто замёрзшей войне. По возможности победу бескровную — Гарри не простил бы себе, если в этом сражении за правое дело пострадали бы люди. Близкие или чужие, какая разница, если вообще хоть кто-то пострадает… Теперь, после всего, что он узнал о магическом мире, после всех прочувствованных им на собственной шкуре перемен, будоражащих волшебное сообщество, мысль о гибели тех же эльфов, троллей, оборотней и даже вампиров воспринималась столь же кощунственной, как и о гибели людей, магглов или магов. Вечером Поттер собирался переговорить с Гермионой и Роном, кое-что важное обсудить с Долгопупсами, расписать краткие, но исчерпывающие инструкции Мортону и ещё десятку своих ребят, на которых можно было положиться без оглядки, включая Дадли Дурсля. Гарри Поттер решил действовать и первым, хоть для начала и на мягких лапах, осторожно, пойти в атаку. Сгруппироваться перед прыжком. Он больше не собирался дарить противнику такой важнейший ресурс, как время.

Придя домой, сразу отправился в кабинет и на письменном столе, как на карте сражения, принялся азартно раскладывать листки с черновыми записями и короткими памятками, собирая в голове полную картинку плана своих первоочередных шагов. «Скорпи сейчас уже, наверное, на стадионе…», — подумалось само собой с неприятной тревогой. Некстати. Гарри это настроение не понравилось — кликушничество какое-то, и он решил заранее поискать в интернете сайт с прямой трансляцией концерта Кrom fendere из Манчестера, заодно принять сотню капель скотча. Просто для здоровья.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика