Кровь фоморов

Маленький латинос послушно щелкнул пультом, сгреб со столика толстенный том «Властелина Колец» и сделал вид, что читает. Этта обреченно кивнула:

– Ладно, едем туда и поговорим с ней.

– Нет, тебе нельзя.

– Вот как? – фоморка в очередной раз многозначительно подняла бровь.

– Ну Этт, ну давай без этой азбуки Морзе! Нет, это не потому, что на самом деле я преследую совершенно иные цели и хочу избавиться от твоей навязчивой опеки. Просто она же сбежит, как только почует твою природу. А почует она ее наверняка очень быстро. Или ты намерена там устроить публичный мордобой с применением холодного оружия? – Не думаю, что это хорошая идея…

«Ну, будь же благоразумна, Этт! Довольно с нас тех глупостей, что успел наделать я!» – внутренне умолял ее он. Казалось, Эйтлинн сдалась. Она задумчиво присела на ручку кресла и, прикусив губу, принялась разглядывать покрытые свежим лаком ногти.

– То есть ты хочешь пойти и попробовать разговорить ее полюбовно? – она с нажимом выделила последнее слово. – А тебя она, что ли, не почует?

– Я – почти человек.

– А что с твоим хладным трупом делать прикажешь?

– Ну, вряд ли до этого дело дойдет… – он поймал очередной вопросительный взгляд и нехотя продолжил: – Это – довольно приличное место и она похожа на постоянную. Как думаешь, долго бы она там продержалась, если бы каждого ее клиента выносили оттуда мертвым и обескровленным?

– Тебе видней.

Этта поднялась, подошла к столику и пошарила в груде металла, который она сняла с бедолаги Нёлди. Пожалуй, это подойдет. Рассказать кому – не поверят! Она всерьез намерена отпустить его туда? – Да, но уж по крайне мере не безоружным. Ха, а ведь довольно символично! Она обернулась к Киэнну:

– Руку давай.

Подменыш инстинктивно дернулся, во взгляде мелькнуло что-то затравленно-испуганное – как израненный волчонок при виде капкана. Однако тут же пересилил себя и протянул ей раскрытую ладонь. Этта натянула простенькое стальное кольцо ему на палец. Безымянный. Все, как положено.

Киэнн скривился:

– Обручалки обычно из золота делают. В крайнем случае, из серебра.

– А у тебя будет из стали, – ни на секунду не смутилась фоморка.

– Жжется, – снова поморщился он.

Этта смерила его недоверчиво-насмешливым взглядом:

– Ты же – почти человек?

– Все равно жжется.

– Потерпишь.

Она на минуту скрылась за дверями спальни и вернулась с тремя сотнями американских долларов в руках:

– Твои фокусы на глейстиг не подействуют, так что держи.

Полуэльф одарил ее восхищенной улыбкой:

– Ты – золотая женщина, Этт!

– Я знаю, – кивнула она. – Телефон включи, Джеймс Бонд. И, сделай милость, хоть иногда отвечай на звонки!

***

Она была единственной среди танцовщиц, носившей эти высоченные черные лаковые ботфорты вместо ажурных чулок и туфелек. Ну, еще бы! Во всем прочем глейстиг казалась обычной девушкой. Хотя нет, еще эта подчеркнутая бледность и кроваво-алый рот. Но это уже имидж. И черный лак на пятисантиметровых ногтях в придачу. Лак! Глейстиг, зачем красить черным то, что черно от рождения? Когда он выбрал ее, она жеманно склонила свою хорошенькую головку с гладко зачесанными назад гагатовыми волосиками ему на плечо и, настойчиво прижавшись к груди твердыми, как две иголочки, сосками, томно прошептала на ухо:

– Хочешь, я подарю тебе бессмертие?

Киэнн с трудом сдержал улыбку и с радостью подыграл юной актрисе:

– Поцелуй вампира? – О да, малышка!

Бессмертие, говоришь… Знала бы ты, кому его предлагаешь! Однако, надо признать, она блестяще играла на очередной придури этого свихнувшегося мира.

Он честно оплатил ритуальный танец (ну хоть кто-то в этом чертовом заведении действительно умел танцевать!) и сделал недвусмысленный намек о продолжении. Она отлучилась на минутку (правила он знал на отлично) и кокетливо поманила его хищным заостренным пальчиком. Забавно, что они не знают друг друга…

– Как тебя звать?

Соврет.

– Дженни.

– Это твое настоящее имя?

Глейстиг распахнула на него непонимающий взгляд бездонных глаз. Вот чертовка! Но я проведу тебя на твоей же мякине!

– Ну, ты же не обычный человек. Ты – вампир, дитя ночи, царица бессмертных. Это не может быть твоим истинным именем! – с наивным пафосом, слагал ей оду подменыш.

Она гордо вздернула голову:

– Грана.

Теперь, похоже, не солгала.

Золотые колечки плюшевой шторы, спотыкаясь, поползли навстречу своим не побеспокоенным собратьям, уютный пурпур привычно отделил их индивидуальное пространство от безумного мелькания снаружи. Они зовут это «приватным танцем». Ну что ж, потанцуем, маленькая шлюшка!

Язык, горячий и шершавый – твои клиенты и впрямь мазохисты, детка! Дыхание ровное и едва слышное – для мертвячки сойдет. Свои ботфорты она снимать наверняка не станет – ну, в этом мире полно обувных фетишистов. Только не терять голову! А ведь она и вправду хороша… Горечь терна, пряный запах тимьяна, мед белых яблонь Маг Мэлла… Жадные губы цвета горячей крови… Холодный мрамор, оживший под резцом Пигмалиона… Омут, хмельной, бездонный, беспощадный… Неземное, дурманящей волной растекающееся по венам блаженство…

Не танцуй с глейстиг, мать твою! Чему тебя учили, Дэ Данаан?