Кровь фоморов

Она прошлась острыми, как бритва, когтями по его обнаженной груди, оставив четыре глубокие бороздки, и припала колючим липким языком к открывшимся ранам. Боль резко отрезвила рассудок. Киэнн стряхнул остатки наваждения.

– Как не аутентично, глейстиг! Могла бы хоть к стоматологу сходить, клыки нарастить. Или до меня никто не жаловался?

В удивленных глазах мелькнул испуг, такой искренний, почти детский. Полуэльф яростно сжал ее прозрачно-белые запястья, исчерченные нежно-голубой сеточкой, и старательно отвел жутковатое оружие подальше от собственного тела. Тонкий ободок стали, коснувшись, обжег кожу вампирки до сизого дыма. Глейстиг пронзительно вскрикнула и рванулась в сторону, пытаясь освободиться. Ну уж нет, голубушка, справиться с тобой у меня силы хватит! Голос предательски выдал дрожь:

– Я буду кричать.

– Ты же уже пробовала. Между нами и клубом – стена безмолвия, кричи, сколько влезет, глейстиг.

Она судорожно сглотнула:

– Кто ты такой?

– Дэ Данаан.

Вампирка выразительно вздрогнула, точно заточенный осиновый кол вошел в ее черное сердце.

– Убьешь меня?

Киэнн холодно усмехнулся:

– Пока это не входило в мои планы. А у меня есть основания?

Две черных жемчужины в серебристой оправе ресниц изумленно округлились. Ах, ну да, она подняла на него руку. Этого уже более чем достаточно. Интересно, тебе хоть вкусно было, глейстиг? Надеюсь, ты не отравилась?

– Что ты здесь делаешь, Грана?

Пленная фейри морщилась от боли – стальное кольцо все еще вгрызалось в нежный фарфор ее хрупкого молочного тела:

– А разве не видно?

– Видно, – терпеливо кивнул Дэ Данаан. – Но, если ты не в курсе, на вопросы короля нужно отвечать.

Глейстиг виновато потупилась:

– Кормлюсь.

– Почему не в Маг Мэлле?

Она помедлила с ответом и как-то деланно оскалилась:

– Людская кровь слаще!

Плохо врешь, глейстиг, совсем никуда не годится! Дать тебе пару уроков на досуге?

– А не потому, что в Маг Мэлле за такое можно и по роже схлопотать? А глупенькие людишки, небось, и рады подставляться, да?

Она лишь слабо кивнула и окончательно перестала дергаться, обреченно повиснув в его руках.

– Давно ты здесь?

– Четыре года, – пролепетала она.

Ну что ж, это многое объясняет. Ох, не по доброй воле ты торчишь здесь столько лет, фейри! В мире, где стареешь, подобно людям, теряешь магическую силу с каждым днем, с каждым новым утром…

– В ссылке?

– Да.

– За что?

Глейстиг молча подняла на него страдальческое лицо. Что-то смутно промелькнуло в его памяти… Нет, показалось… Или все же?..

– Баваан Ши! Три кровавых танцовщицы! Они здорово веселились в свое время, рано или поздно они должны были за это поплатиться! Ты – одна из них?

Глупость сморозил. Не было там такой. Но она как-то странно похожа… Глейстиг старательно мотнула головой, подтверждая его ошибку:

– Нет. Моя мать.

Киэнн ухмыльнулся:

– Тиллуна. Что с ней сталось?

Вампирка всхлипнула:

– Их казнили. Сожгли заживо. Всех троих. По приказу королевы. А я была еще слишком мала, чтобы…

Она снова хлюпнула носом:

– Меня отправили сюда. До совершеннолетия.

Он насторожился:

– И сколько тебе сейчас?

– Пятнадцать.

Киэнну стало стыдно. Он отпустил руку глейстиг, и та радостно отпрыгнула, дуя на обожженную рану. Бежать она уже не пыталась. В конце концов, он знал ее имя.

Ровнехонько срок со дня его низложения. Вот почему он не знает ее. Вряд ли она врет. Либо делает это чертовски искусно, что мало похоже на ее жалкие потуги на старте. Баваан Ши вполне заслужили свою судьбу (хотя и жаль их немного, плясали они так, что, глядя на них и умереть не страшно), но она-то была еще совсем ребенком!

– Ты участвовала в их шоу?

Она кивнула. Даже не отрицает. Затем смущенно добавила:

– Дважды.

Обескровленные, разодранные на части трупы. Реки крови, которыми безумные актрисы горделиво красили себе щеки и грудь – боди-арт маньяка. Полные пригоршни, дымящиеся рубиновой влагой – и толпы зачарованных ротозеев, покорно ждущих, когда придет их черед… Ну и черт с ним, четыре года в Сенмаге – тоже не сахар, довольно с нее!

Киэнн встал и молча оделся. Глейстиг запуганно поглядывала на него исподлобья. Маленькая наивная девочка. Тихая и послушная. Кто виноват, что такова ее природа? Что от рождения она не знала иного образа жизни, кроме как проливать кровь парализованного колдовской пляской поклонника?

– Королева Аинэке мертва, – он не стал приближаться, чтобы не пугать ее еще сильнее. – Твой приговор недействителен. Ты можешь вернуться, когда захочешь.

Подменыш замялся:

– Ну, после того, как я решу одну проблему… здесь.

Глейстиг несколько раз моргнула своими посеребренными ресницами, затем смущенно спрятала руки за спину – ни дать ни взять виноватая школьница, только пара сапог на голое тело на школьную форму не тянет:

– То, что я делаю – это плохо?

Киэнн покровительственно усмехнулся в ответ:

– Нет, почему же. Они ведь даже удовольствие от этого получают. Все честно.

– А то, что делала моя мать?

Дэ Данаан все же подошел к ней и взял ее за подбородок: