Читаем Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954 [litres] полностью

Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954 [litres]

Обнимаю и целую вас, родные. Мое молчание, причинившее вам беспокойство, – моя безмерная тоска по вас.

Саня.

№ 480. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной

18.ΧΙΙ.54 г.

Моя родная, всегда любимая Наталинька!

Я не писал тебе не потому, что занят был своими делами, или огорчен временными неудачами, или пал духом.

Я не писал потому, что не мог писать. Мне казалось, что ты это понимаешь и не будешь задавать вопросов и искать объяснений в том положении, когда нельзя ни на что ответить и ничего объяснить. Гораздо уместней было бы поэтому, ну хотя бы твое письмо ко мне, но никак не телефонный звонок.

Не будем друг друга обманывать. Что-то умерло, что-то одинаково нам дорогое. Умерло что-то выношенное нашей юностью, нашей долгой духовной близостью. Не надо предъявлять счетов друг другу и поэтому не надо было ни о чем спрашивать. В этом общем нашем горе было бы лучше помолчать. То, что случилось, я не собираюсь расследовать. Это не размолвка, не ссора, не измена. Слишком цельно чувство горести, чтобы я мог позволить себе заниматься анатомией. Мне это не по силам.

Поэтому не сетуй, не обижайся на меня. Время что-то сделало, что-то прибавило и отняло много. Когда сейчас разворачивается в памяти наша жизнь со всеми ее испытаниями и страданиями, со всем ее содержанием, я думаю более всего о стихах, который мы читали, о вечерах, когда я их тебе читал вслух, и о тех, когда я читал их в твоем присутствии нашим знакомым, и о тех, когда мы слушали стихи на концертах.

Я вспоминаю свою радость, когда я спешил прочитать тебе свежие, новые, еще не отделанные строчки, и твою радость и гордость за меня, гордость, оправданную не достоинствами стихов, а самим фактом, что в доме нашем поселилась поэзия.

Я никогда не расстанусь с прошлым. Прошлое это вообще единственное, что есть реального в жизни.

У меня, может быть, и есть упреки к тебе, упреки, в обоснованности которых я не сомневаюсь. Я их не стану высказывать. Я заслужил осуждение сам. Было бы не по-мужски переложить на тебя ответственность за то, что потеряно.

Ты должна понять одно: у нас нет детей, которые создают новое отношение между мужем и женой, новое содержание жизни для двух людей после того времени, когда содержанием их жизни было счастье их взаимного приближения и их соединения. Значит, наше первое счастье это единственное. Нас никогда не удовлетворит серая проза.

После разлуки мы еще и не побыли вместе. Я надеюсь и верю, что не вовсе ушло из нашей жизни то, что является для нас самым дорогим. Время это покажет. Пойми и то, что нас не удовлетворит отношение друг к другу как сестры и брата или друга к другу. Я дорожу твоей красотой, страстностью и вечным волнением твоего существа. Я не могу жить так, чтобы у нас существовало расписание: вот это-то время для труда, вот это-то для людей, вот это-то для себя. Я слишком живой человек, чтобы довольствоваться скучным благополучием. Чувство жизни во мне даже стало острее, чем было.

У меня и мысли нет менять что-нибудь в отношениях с тобой. Мы будем вместе и время нам поможет. Но сейчас боль, сейчас разброд, сейчас смятение и в таком состоянии трудно высказываться. Поэтому я молчал, а вот сейчас, после разговора с тобой по телефону, написал тебе и не уверен, что от этого сделалось яснее и лучше.

Саня.