Кровавая вода Африки

– Видите ли, капитан, – едва слышно выговорил он и замолчал, потом добавил, посмотрев капитану в лицо: – Я стал бояться высоты. С той самой прогулки к водопаду Эль-Лимон, когда я чуть не свалился с обрыва.

И тут его, как прорвало, и он заговорил быстро, громко, отчаянно:

– Я стал бояться высоты! Бояться до умопомрачения, до судорог, до потери пульсации! Я ничего так не боюсь, как высоты. У меня дух захватывает! Высота – отвратительна!

Мистер Трелони замолчал, отвернувшись. Капитан ошарашенно посмотрел на Платона.

– Акрофобия, – сказал тот коротко. – Страх высоты.

Капитан задумчиво кивнул. Какое-то время он молчал.

– Ну, ничего, на самом деле, страшного нет, – произнёс он вдруг бодрым голосом сквайру, который с надеждой, пристально, опять глядел на него. – Мы вас переведём через мост.

– Как? – спросил тот.

– Легко, – ответил капитан и обратился к Платону. – Давай мне груз, я его понесу. А ты пойдёшь за мистером Трелони и будешь его поддерживать.

Платон понимающе кивнул.

– Я иду впереди, – стал объяснять капитан. – Мистер Трелони, вы идёте за мной и смотрите мне в глаза. Только в глаза и никуда более. Вы меня понимаете?

Сквайр быстро-быстро закивал и вытер рукой пот со лба: знакомое ощущение дурного томления уже начинало охватывать его. На ватных ногах он двинулся за капитаном, который медленно, не спуская глаз со сквайра, перелез через лиановый поручень моста и стал накидывать себе на плечи мешок. Подождав пока мистер Трелони так же медленно, не отрывая глаз от его зрачков, залезет на мост, капитан стал пятиться спиной вперёд, нащупывая ногами плетёную основу моста. Замыкал шествие Платон, который следил за тем, чтобы не идти в ногу со всеми.

Мистер Трелони шёл и боролся с желанием, неодолимо охватившим его, замереть на месте и зажмурить глаза. Мост под ним качался, колыхаясь, как утлая лодка в прибое, прогибался под ногами и мягко уходил вниз, поручни из сплетённых лиан, за которые он держался, перехватываясь руками, и которые доходили ему да пояса, тоже качались, пружиняще дёргались, извиваясь и пульсируя, они словно норовили вырваться из его рук. Дыхание его участилось. Сердце застучало нервозно. Он, не отрываясь и даже не моргая, глядел в глаза капитану, не смотря на сверхъестественное обилие солнца, которое вдруг прямо сейчас, на этом вот мосту, обрушилось на него…

«У нашего капитана удивительно красивые глаза», – мелькнула в голове мистера Трелони мысль совершенно не к месту, но он тут же с лихорадочной радостью ухватился за неё. Мысль сразу окрепла, размножилась на маленькие юркие мыслишки, и они поскакали в сознании сквайра рассыпанным сахарным драже… «Глаза капитана, голубые, с тёмной каймой вокруг радужки – они словно перламутрового цвета», – думал сквайр… Да-да, они как трёхцветный перламутр с синими, белыми и жёлтыми пятнами и с чёрными узкими зрачками посередине, и эти зрачки сейчас пульсируют словно бы в такт движению моста, а на его правом глазу, только на нём одном, белоснежную склеру ближе к носу рассекает ветвистый кровеносный сосудик…

И уже вдогонку этим своим маленьким мыслям сквайр подумал, что по носу капитана течёт пот. Он рефлекторно, оторвав правую руку от поручня, провёл по своему носу. И тут он моргнул, застыл на месте и в ужасе посмотрел вниз.

Он висел над пропастью на самой середине моста, под ним неподвижно стояла река, поверхность которой, между тем, бесшумно бурлила мелкими бурунами и струями, а мост под его ногами, наоборот, стремительно летел и двигался, уползая и противно вихляясь, куда-то вбок, в сторону и в даль, и тут в глазах у мистера Трелони потемнело, а голова завертелась вместе с небом, и вместе с мостом, и вместе с капитаном, рот которого был распялен в немом крике…

Потом мистеру Трелони рассказали, что его подхватил Платон – он взвалил сквайра на плечо и вынес на другой берег. Это происшествие ненадолго сбило объединённый отряд белых и фульбе с ритма дороги, который установился у них за последние несколько дней. Но все быстро наладилось, и люди, и животные снова пошли длинной вереницей, останавливаясь на ночь и на короткое время дневного отдыха.

Только с этих пор доктор Легг стал замечать, что мистер Трелони сделался невесел – у вечернего костра он всё больше теперь молчал, перестал шутить, а на шутки других лишь грустно улыбался. Доктор решил поговорить со сквайром по душам.

– Мистер Трелони, – решительно сказал он на дневном привале. – Ничего постыдного в том, что вы потеряли сознание на мосту, нет.

Сквайр полулежал, опершись на локоть и вяло обмахивался пышной веткой, прогоняя докучливых мелких мушек. Он покосился на доктора и ответил ему тихо:

– Не успокаивайте меня, доктор. Я прекрасно знаю, как недостойно мужчине, да ещё англичанину, бояться высоты: у меня все предки были моряками, они, можно сказать, родились и умерли на грот-мачте. А я…

Сквайр отбросил ветку и замолчал, и что-то бессильное и ужасно безнадёжное почудилось доктору в его взгляде. Доктор заморгал глазами, сморщился от сострадания и поспешно произнёс: