Крови и зрелищ!

– Нет, я училась… – Ох, нужно быстро соображать. – Я жила в Коллингвуде, еще когда была маленькая. Ходила там в школу. Поднабралась кое-какой языковой практики. Достаточно, чтобы поговорить. Идем дальше. А там что? – Фрайни указала на ряд стальных клеток под брезентовым навесом.

– Львы. Здесь мы должны быть осторожны. Мистер Бертон сказал, что львы в расстроенных чувствах, а с расстроенным львом шутки плохи. Но все новенькие хотят посмотреть львов. Подожди, я пойду первая.

Фрайни пошла по узкой дорожке следом за Дульчи. В нос ударил запах сырого мяса и чего-то более тревожного – особый запах хищника. У Фрайни на затылке волосы встали дыбом. Передалось по наследству, – подумала она, – еще с тех дней, когда львы охотились на людей. Какая-то маленькая, первобытная Фрайни стремглав бежала по поляне и залезала на дерево, чтобы не попасть в эти ужасные когти, в эти острые белые зубы, в эту горячую красную глотку… И эта пещерная Фрайни сейчас что-то неистово тараторила в голове Фрайни 1928 года.

Трое мужчин, усевшись на складные брезентовые стулья, обсуждали новости скачек. В центре была большая фигура склонного к полноте мужчины с копной длинноватых, белых, как воск, волос. Двух других, в замасленных комбинезонах, разглядеть было трудно. У одного из них на каждом пальце был пластырь.

– В общем, я ставлю все свои деньги на Стрефона, – объявил мужчина с пластырем. – Мне имя нравится. И, думаю, погода ему подойдет как раз. Привет! Что это тут у нас такое?

– Дульчи и новая девочка, – томно проговорил большой мужчина. – Привет, Дульчи. Кто же это?

– Ферн. Я ей все показываю. – Голос Дульчи звучал настороженно.

– И, конечно же, ты не могла пройти мимо Великолепного Ганса и его не менее великолепных львов.

Великолепный Ганс поднялся. В его речи слегка был слышен немецкий акцент, а сам он был величественен. Грива его белых волос напоминала львиную. Жестом он пригласил их зайти под навес. Из-за железных прутьев решетки обитатели клеток были едва видны, но Фрайни и не хотела видеть их четче.

– Сара, – сказал он, и кто-то зарычал из полутьмы. Фрайни различила глаза и зубы. – Сэм, Бой, Кинг, Альберт и Принц. В настоящее время в цирке Фаррела… а скоро…

– И ты туда же? – Дульчи неодобрительно посмотрела на Ганса. – Разве у Фаррела плохое шоу? Или Фаррел не был всегда добр к тебе? Купил тебе эту новую львицу, и вообще…

– Да, он был ко мне добр, – решительно заявил Ганс. – Но теперь – не он руководит. И слишком многое пошло не так, Дульчи. Об этом зверье нужно заботиться, ты же знаешь. Пища, счета за ветеринара… Все это стоит денег.

– А с ними трудно справляться? Я всегда думала, что львицы более свирепые, – сказала Фрайни. Великолепный Ганс набросился на нее.

– Откуда тебе знать? Великолепному Гансу не нужен совет сопливой девчонки! Они все признают меня хозяином – и львы и львицы.

– Да они просто большие кошки, – завелся мужчина с заклеенными пластырем руками. Он провел пальцем по стальному пруту клетки и посвистел льву. Тот встал и встряхнул гривой.

– Ты так думаешь? – Ганс неприятно рассмеялся. – Просто кошки, говоришь? Не советую я тебе, Джек, так думать.

Ганс приблизился к Джеку, и тот отступил. Дульчи взяла Фрайни за рукав кардигана и потянула ее на свет.

– С этим лучше не шутить, – посоветовал Ганс мягким голосом. Джек отступил еще на шаг.

– Что ты делаешь? – огрызнулся он.

Через долю секунды все потонуло в оглушительном реве. Когтистая лапа выскочила на миг между прутьями решетки. Джек взвизгнул. Когти, как грабли, прошлись по его коже, оставив тонкие параллельные царапины, четкие, как от лезвия бритвы. Плотная ткань комбинезона была прорезана насквозь.

Великолепный Ганс весело рассмеялся.

– Лучше тебе пойти поискать миссис Томпсон, чтобы она поставила заплатки, – сказал он. – И больше не приближайся к моим львам. У них хорошая память, – добавил он вслед Джеку, удирающему от него в переулок. – Теперь Принц знает твой запах.

Фрайни и Дульчи шли дальше. Фрайни почувствовала, что дрожит.

– Мне они тоже не нравятся, – призналась Дульчи. – У того, большого зубы, наверно, как кинжалы. Ничего не поделаешь: они привлекают зрителей.

Они вышли на маленькую, поросшую травой полянку рядом с аккуратненьким зеленым фургончиком, где загорелый мужчина без рубашки сплетал из кожаных шнурков нечто похожее на поводок.

– Помоги-ка мне, – бросил он.

Фрайни села и, взяв из его рук четыре конца, стала наблюдать за проворными пальцами, летающими, как ракеты. Через несколько минут он связал концы и поднял глаза.

– Спасибо. Кто это, Дульчи? Думал, что это Энди. Хотите чаю?

На маленьком костерке урчал чайник. Фрайни хотела пить, Дульчи тоже.

– Спасибо, Берни. Ее зовут Ферн. Новая наездница. Все отдам за чашку чая, Берни. Спасибо. – Дульчи тяжело опустилась на траву. – Никогда не думала, что цирк Фаррела такой большой, пока не повела новенькую.